Михаил Март - Не тронь добычу!

— Вы их лично знали?

— Нет. Видела один раз Бориса, он подвозил Ивана к моему дому. Я тогда еще беременной была. Гуляла во дворе. Но Борис из машины так и не вышел. А с ним вы разговаривали?

— Борис исчез. Мы знаем, что он тоже ранен, но тело до сих пор не найдено. Жив он или нет — одному Богу известно.

Женщины замолчали. Настя вновь потянулась за сигаретой.

Не одному Богу было известно о судьбе Бориса Зверева. Раны на нем затягивались, как на кошке, но он все еще пребывал в коме. Сознание к нему не возвращалось. Оставлять без присмотра такого больного нельзя.

Соня приехала на дежурство вовремя. Состояние взволнованное, и это было заметно. Минуя свой кабинет, она прошла напрямую к заведующему отделением.

Тобилевич сидел за своим столом и делал записи в медкартах пациентов.

— Что с твоим лицом, Соня?

— Не знаю. За мной следят. Ночью кто-то шастал по дачному участку, сегодня я видела за собой «хвост». Та же вишневая «девятка», только водитель другой. Сделала вид, будто ее не замечаю. Что будет дальше?

— Взялись за нас серьезно. Я проверил эту машину, Девятка принадлежит некоему Федору Крылову. Но он уехал в конце мая в геологоразведочную экспедицию и вернется осенью. Кто пользуется его машиной, мы вряд ли узнаем. За больницей тоже наблюдают. У северных ворот все время стоит «Газель» с затемненными окнами. Третий день стоит. И ночью тоже. В ней постоянно находятся люди. Рассмотреть их невозможно, и они меняются. Долго это продолжаться не будет. Они готовят какую-то акцию.

— И ты так спокойно говоришь об этом? Что же нам делать?

— Идея есть. Чужая машина, и кто-то на ней катается. Поди узнай — кто, если ты не гаишник. Вот и я подумал о том же.

— О чем, Тема? Не тяни кота за хвост.

— Мать моего приятеля угодила в больницу с инфарктом. Я помог ее устроить к Осипову в клинику Бурденко. Матери нет, дача освободилась. Я договорился с приятелем. Он не возражает сделать из дачи временный полевой госпиталь. Машина реанимации внизу. С шофером я договорился. Где твоя машина?

— Под окнами, на стоянке.

— Пусть там и стоит какое-то время. С территории больницы ее не угонят. Садись и пиши на мое имя заявление на отпуск. Потом мы погрузим нашего подопечного и все необходимое в реамобиль, и поедешь на ту самую дачу. Там все уже готово. Это все, что можно сейчас сделать. Здесь оставаться уже нельзя. Совсем горячо стало.

— Ты прав, жарко. Вряд ли мы найдем более приемлемый вариант. А если они сядут мне на хвост?

— Выезжающий за ворота реамобиль вряд ли привлечет их внимание. Тем более, что наши машины стоят под окнами. А на крайний случай врубите сирену. Красный свет и дорожные правила вам не указ.

— И шофер пойдет на это?

— Он за рулем сидит благодаря мне. Ногу ему восстановил в свое время, из груды переломанных костей. Парень надежный и с носилками тебе в доме поможет.

— Ладно, Артем Дмитрич, рискнем!

— Вижу огонек в глазах, и бледность куда-то делась. Щечки горят. Не перестаю тобой восхищаться, Софья Романовна!

Катя то плакала, то ругалась, причем отборным матом вперемежку с каким-то непонятным жаргоном. Может, связанным с цирком, а может, со спортом, но ничего похожего Журавлев никогда раньше не слышал. Паника, злость и безысходность.

Ну что он мог ей сказать? Утешить нечем. Тут даже не слова нужны, а объяснения.

Приехал Вадим на дачу по срочному вызову клиентки. Услышал в ее голосе страх и примчался. Страх вскоре сменился агрессией. Ее можно понять.

Катя не приезжала на дачу в последнее время ни разу. Дней пять не была. А тут такое творится! Все двери нараспашку, подвал в том числе. Вещи выброшены из шкафов, ящики выдернуты, даже полы в некоторых местах вскрыты. Дрова из сарая выброшены. Обход занял полчаса, и за это время Журавлев узнал очень много новых и интересных слов, так как хозяйка шла за ним по пятам и ни на секунду не закрывала рот.

Обход завершился, Журавлев взял девушку за плечи и усадил на ступени веранды. Катя как-то сразу обмякла и замолкла.

Выждав паузу, Журавлев заговорил:

— Ничего удивительного не произошло, Катя. Наводчики или сообщники ваших мужей поторопились от них избавиться и остались у разбитого корыта. Теперь вот локти кусают.

— Извини, ничего не поняла.

— Есть такое предположение, что Иван, Борис и Олег совершили ограбление в ночь на пятое июня. В ту ночь по Москве и Подмосковью зафиксировано больше десятка ограблений, но к нашему случаю они не подходят. Тот, кого ваши мужья обчистили, вряд ли писал заявление в милицию. В остальных случаях куш награбленного не составлял суммы свыше пятидесяти тысяч долларов на подарки женщинам. Не последние же они истратили, если хотели новую красивую жизнь построить. Я также думаю, что они не успели встретиться с наводчиком и отдать его долю. Но тот знал, где будет спрятано награбленное, и отдал приказ убрать исполнителей. Зачем делиться? Лучше все забрать себе. Наемные киллеры выполнили приказ. Они здесь ничего не искали. Их дело стрелять. За это им платят. И вот наводчик идет на секретный объект и ничего там не находит. Ребята спрятали награбленное в другом месте. И тут возникает паника. А где искать? Скорее всего на вашей даче. У ребят не было времени спрятать добро в каком-то другом тайнике. Так думал наводчик. Вот он и приехал сюда искать добычу. Вспомним, в котором часу на дачу приехали ваши мужья? Около трех часов дня. Через сорок минут их расстреляли. Вот почему тот, кто приехал сюда искать добычу, не стал вспарывать матрацы, обивку кресел и копать ямы в саду. Он понимал, как мало времени у ребят было, чтобы спрятать ценности. У вас наверняка доска отходила в спальне?