Лев Пучков - Изгой

Джигитов вытаскивают в коридор и пытаются уложить в шеренгу.

Процесс этот довольно трудоемкий: хотя у многих сломаны руки, как и было сказано, некоторые отбиваются ногами и дико рычат, создавая сумятицу.

Наконец, вытаскивают последнего.

Все здесь, никто не ушел от наказания. Наскоро доламывают руки одному уцелевшему – тягостное зрелище, я вам скажу: наверное, надо будет это вырезать, Ленка же все снимает...

Андрей, досадливо кривясь, захлопывает дверь последней комнаты, частично глуша девичий визг, – барышни уже охрипли, но все никак не уймутся.

Все, что ли? Быстро управились – это я тут расписывал полчаса, а на деле от команды «мочи!» до финала прошло не более пяти минут, или того меньше.

В коридоре шумно и больно.

– Ы-ыыыыыррр! Ааааа!! Оуууссс!!! Хана вам, твари!!!!

Стоны, проклятия, немногочисленные торжественные обещания на предмет скорой смерти всем подряд славянам, но имеют место и всхлипывания, несколько человек плачут от боли и страха.

Примерно вот так же было на той проклятой поляне. В смысле не в ходе всей баталии, когда нас расстреливали из «Ос», а в самом конце, после Фединого сольного выступления с колуном.

Стук сверху – это не молотки, а уже, по всей слышимости, кулаки: с «азиатских» этажей кто-то пробует на прочность накрест заколоченные двери.

– Все, закончили, выдвигайтесь! – командует Федя. – Грузовик оставьте – я на нем поеду.

Бойцы организованно покидают здание, Руденко и Андрей выходят последними.

– Давай, снимай, сейчас будет речь, – Федя проходит на средину коридора, перешагивая через поверженных врагов, и принимает позу вещающего с трибуны вождя.

– Давай! – командует Ленка, наводя на него камеру.

– Дорогие гости столицы... – прокашлявшись, начинает Федя. – Я прошу минуточку внимания...

– А-а-а-а!!! Ссссуки! Не жить вам, свиньи!!!

– Э, чабаны, дайте сказать...

– Хана вам! Вы все теперь сдохнете!! Вас теперь везде резать будут!!! Везде!!!

– Я сказал – чабаны! – взбешенно ревет Федя, перекрывая все вопли разом. – По команде «чабаны» – все чабаны этого сраного гадюшника принимают строевую стойку, поворачиваются к командиру и слушают, затаив дыхание! Потому что тот, кто не поймет сейчас, в следующий раз просто сдохнет! Кончилась ваша власть, чмошники! Теперь вот так будет везде! Если гости – ведите себя как гости! Если нет – домой, баранов пасти! Все, я сказал! Делайте выводы...

Думаю, понятно: после такого пламенного спича нам там больше нечего было делать.

– Ну, как речь? – оказавшись на улице, спросил Федя.

– Это была речь? – Ленка ехидно хмыкнула. – Мне показалось, что это какой-то нечленораздельный рев – будто у голодного гризли стая шакалов отняла огрызок седла антилопы.

– Спич удался, – успокоил я слегка смутившегося Федю. – По-другому бы они и не поняли, так что все нормально. И главное: очень доходчиво.

– Ну и ладно... – Федя встрепенулся и вновь нырнул в командирское обличье. – Поезжайте вперед, я с юнгами – за вами. Запоминайте: проедете мимо пролома, метров тридцать-сорок, встанете справа, впритык к забору.

– Это зачем?

– Я поставлю «блок». Они, по идее, должны идти плотно и всей колонной проскочат мимо вас. Если что, будьте готовы поставить «блок» спереди.

– В смысле...

– Лево руля и встать поперек – чтобы никто не сдал назад. Лен, поняла?

– Да, мой повелитель! – А Ленка как-то нездорово расцвела после этой кровавой бани – похорошела, зарумянилась, налилась вдруг напрочь позабытой женственностью. – Все сделаем в лучшем виде!

– И не лезьте в кучу! Снимать со стороны, близко не подходить.

– Да-да, конечно – ты же меня знаешь...

– Ну все, помчались...

Проехав мимо пролома, мы встали метрах в тридцати, почти впритирку прижавшись к забору.

Транспорта за проломом я не заметил. Значит, бойцы благополучно высадились, а микроавтобусы убыли на эвакопункт.

Впрочем, людей я тоже не заметил.

Это меня несколько обескуражило. Я полагал, что за проломом будет черным-черно от наших вонючих толстовок, но там, вы не поверите, было совершенно пусто.

Мне вдруг стало не по себе: не знаю, откуда пришла такая дикая мысль, но... Знаете, показалось мне, что нас тут все бросили и попросту удрали.

Ленка хранила монументальное спокойствие, так что делиться необоснованными страхами я постеснялся, а просто стал вертеть головой, осматриваясь в поисках разгадки сего аномального явления.

«ЗИЛ» стоял сзади на дороге, метрах в двухстах от пролома, и тихонько взрыкивал, словно готовясь к решительному броску.