Лев Пучков - Изгой

Об этих деталях ландшафта, совершенно незначительных с обывательской точки зрения, я упомянул только потому, что на них обратил внимание Федя – когда зарисовывал схему местности в Ленкин блокнот.

– За-дол-бись... – тихо порадовался Федя. – Подступы непроходимые, подъезд только по одной трассе. Если за гаражами поставить «блок» – все, полный контроль. Мимо трассы ни одна тварь не проскочит...

На схеме были запечатлены все объекты, располагавшиеся в зоне видимости вокруг общежития: рынок, мимо которого мы проехали пять минут назад; гаражи с доперестроечным забором и наиболее крупными проломами в нем; посадки, обозначенные елочками; мертвые котлованы и возвышающаяся вдалеке стройка какого-то промышленного объекта.

Еще там была дорога, по которой мы сюда приехали, вычерченная, как мне показалось, с филигранной точностью, – Федя воспроизвел каждый изгиб реальной трассы, а между объектами, расположенными у дороги, выставил метраж. Каким образом он делал промеры – по спидометру или «на глазок», – я так и не понял. Спрашивать, однако, постеснялся: Лехе не обязательно знать, что я в военном деле – волосатое войлочное изделие.

– Значит, так... – прекратив рисовать, Федя остановил взор на здании общаги и ненадолго призадумался – секунд на десять, не более.

За этот крохотный промежуток времени Леха изменился в лице и заметно побледнел.

Шараду по природе этого вегетативного сдвига я решал ровно семь секунд – на восьмой вспомнил свое неосторожное заявление насчет урегулировать скотопоголовье общаги в два ствола и невольно хмыкнул.

– Ты че побелел? – Федя тоже обратил внимание на внезапное Лехино убледнение. – Приплохело, что ли?

– Держи, – Ленка передала назад бутылку с водой.

– Он ждет команды на штурм, – озвучил я свою догадку. – Сейчас ты скажешь – «ну все, пошли мочить козлов!!!», и мы – в два ствола, как и было заявлено...

– Хе-хе! – развеселился Федя. – Леха, ты что, правда так подумал?

– И он станет невольным соучастником этого безобразного действа, – завершил я живописание возможных Лехиных бесчинств. – Придется добивать раненых, расчленять, закапывать трупы и так далее. И тогда ему останется одно – тоже удариться в бега. Леха – изгой! Леха – в розыске! Прощай, милый дом, здравствуй, задымленный блиндаж и недоеденная лошадь в овраге!

– Я не... Гхм-кхм... – Леха хлебнул воды, прокашлялся, опять хлебнул. – Я, вообще... Просто подумал – ну, мало ли...

– Леха, не волнуйся, – совершенно серьезно заверил Федя. – Во-первых, с налета такие вещи не делаются. Нужна тщательная подготовка. Во-вторых, нам нет смысла привлекать тебя в роли бойца. Ты нам гораздо полезнее на своем месте – на легальном положении.

– В общем, расслабься, – резюмировал я. – Сам подумай, на фига нам еще один изгой? Мы тебя будем беречь и лелеять, и никогда не подставим.

– Да, я понял... – Леха преисполнился благодарности и начал потихоньку розоветь. – Вы не думайте, я – ничего такого... Если надо – я всегда... Я готов...

– Лен, сними общагу, да поедем к стройке, – Федя жестом остановил Лехин порыв внепланового благородства. – Общий план, «наезд» на вход, подступы и особенно правый фланг, чтоб рынок влез.

Ленка послушно кивнула, взяла камеру и вышла из машины.

Ну вот, видите – может же, когда надо. Выпустила пар, погрызла всех подряд, а теперь притихла – подчиняется.

Федя рулит.

Необычная ситуация – сейчас мы работаем не по Ленкиной инициативе, а скорее вопреки. Ленку вроде бы никто и не спрашивал, согласна или нет, но она не идет против коллектива, ведет себя покладисто. Это уже своего рода профессионализм: дело важнее личных амбиций...

Ленка за минуту отсняла все нужные ракурсы, Федя уточнил, куда выходят окна «дежурки», сделал пометку на схеме, и мы поехали к стройке.

Судя по ряду деталей, здесь ваяли какое-то предприятие с огромными цехами и складской базой. Ваяли, да не доваяли – наверное, кризис подкосил, за километр было понятно, что все здесь встало надежно и надолго – а может, навсегда.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что стройка вовсю функционирует, но не в первоначальном аспекте, а в качестве пейнтбольного полигона.

Вместо ворот был жиденький шлагбаум, застывший в вечном салюте, во дворе с десяток легковых машин – из распахнутой двери ультрамаринового джипа вовсю наддавали басы какого-то безымянного дешевенького «техно».

С верхних этажей недостроенного корпуса доносились азартные вопли, кто-то резаным свином визжал: «Убит! Убит!! Убит!!!», а на крыше вагончика-бытовки пожилой хлопкороб с недовольным морщинистым лицом настраивал самопальную телевизионную антенну из радиаторных решеток.