Мэри Кларк - На нашей улице

— Полная чушь, — сказала Лиллиан резко. — Реинкарнация — это форма духовного роста. Серийный убийца из девятнадцатого века сейчас расплачивался бы за свои преступления, а не повторял бы их.

И Лиллиан, всем своим видом демонстрируя неодобрительное отношение к подобным беседам, решительно направилась в кабинет. Там она опустилась в кресло и помассировала виски, пытаясь разобраться: что же ее так беспокоит? Какое воспоминание пытается пробиться в ее сознание?

Лиллиан очень хотелось отменить сегодняшнюю лекцию, но это было бы несправедливо по отношению к студентам. За десять лет она не пропустила ни одного занятия в Монмутском колледже. На ее курс записывались тридцать студентов, и на каждую лекцию колледжу разрешалось продавать еще десять билетов. Если репортеры разнюхают про билеты, они наверняка придут.

В тот вечер, как Лиллиан Мэдден и предполагала, все билеты на лекцию были распроданы. И несколько человек, пришедших пораньше, чтобы занять места в первых рядах, были, скорее всего, журналистами — они вооружились диктофонами и блокнотами.

— Моим постоянным ученикам известно, что записывать лекции на магнитофон запрещено, — сказала она, глядя в упор на даму лет тридцати.

Лиллиан неторопливо поправила очки. Она не хотела, чтобы репортеры решили, будто она нервничает или смущается.

— На Ближнем Востоке, — начала она, — известны тысячи случаев, когда дети до восьми лет рассказывали о своей прошлой жизни. Вспоминали ее в подробностях, называли имена своих тогдашних родственников. В монументальном труде доктора Стивенсона исследуется вопрос о том, возможно ли, чтобы образы, возникающие в мозгу человека, и физические особенности его организма проявлялись в новорожденном. Некоторые обладают способностью выбирать будущих родителей, и новое рождение чаще всего происходит в той же географической области, где проживал человек в своем предыдущем воплощении...

Обсуждение лекции было жарким. Тон задала та самая тридцатилетняя дама.

— Доктор Мэдден, — сказала она, — все, что я услышала от вас, подтверждает версию о том, что серийный убийца, живший здесь в конце девятнадцатого века, реинкарнировался. Вы допускаете, что нынешний убийца хранит в памяти воспоминания о том, что произошло с тремя женщинами более ста лет назад?

Лиллиан, выдержав паузу, ответила:

— Наши исследования показывают, что воспоминания о прошлой жизни сохраняются лишь до восьмилетнего возраста. Это отнюдь не значит, что нам не может показаться знакомым человек, которого мы видим впервые, или место, в котором никогда раньше не бывали. Однако это совсем не то, что живые и свежие воспоминания.

Затем последовало еще несколько вопросов, после чего в беседу снова вмешалась тридцатилетняя репортерша:

— Доктор, а разве вы обычно не устраиваете в конце лекции сеанс гипноза?

— Обычно — да. Но не сегодня.

— Вы не могли бы объяснить, как вы вводите пациента в регрессивное состояние?

— Пожалуйста. Для эксперимента требуется трое-четверо добровольцев. Я беседую с теми, кто впал в гипнотическое состояние, и предлагаю им совершить путешествие в прошлое. Затем я наугад называю даты и спрашиваю, возникают ли у них в сознании какие-либо образы. Часто оказывается, что нет, и тогда я иду по времени назад, пока они не достигнут своей предыдущей реинкарнации.

— Доктор Мэдден, скажите, никто не обращался к вам с просьбой вернуться в девяностые годы девятнадцатого века?

Лиллиан уставилась на спрашивающего — грузного мужчину с задумчивым взглядом. Он заговорил именно о том, что она силилась вспомнить весь день. Года четыре назад кто-то действительно просил ее об этом. Тот человек пришел к ней на прием и сказал, что уверен: он жил в Спринг-Лейке в конце девятнадцатого века. Однако от гипноза он отказался наотрез. Более того, чуть ли не испугался и ушел с середины консультации. Она отчетливо его помнила. Но как же его звали? Как?

Марти Бровски шел по дорожке к психиатрической больнице Гранд-Мэнор, где находился на лечении Нед Келер, осужденный за преследование Эмили Грэм.

Сомнений в том, что этот тип опасен, у Марти не возникало никогда, но было в этом деле нечто его настораживавшее. Вопросов нет, именно Нед Келер перерезал телефонные провода, отключив тем самым сигнализацию в доме Эмили, и пытался туда проникнуть. К счастью, камера наблюдения не только передала в полицию сигнал тревоги, но и запечатлела Келера, взламывавшего ножом окно спальни. Келер производил впечатление странного типа. Возможно, он всегда был не в себе, а смерть матери спровоцировала обострение. Наверняка он прав, и убийца его матери — Джоэль Лейк, тот самый громила, оправдания которого добилась Грэм.