Филипп Ванденберг - Тайный заговор

— Можете поворачиваться, — произнес Бродка и показал Келлеру фотографию. Бродка надеялся, что в конверте будет какой-то документ, который даст ему зацепку. Поэтому, увидев уже знакомое фото и записку, оставшуюся для него загадкой, Александр испытал явное разочарование.

— И все? — спросил Келлер. — Эта фотография имеет для вас какое-то значение?

Бродка пожал плечами.

— Если бы я только знал! Но с другой стороны, зачем вашей жене делать тайну из ничего не значащего фото? Она вам что-нибудь об этом говорила?

— Нет. Странно. Я всегда полагал, что у нас не было тайн друг от друга.

— Почему ваша жена вообще решила вернуть фотографию? — спросил Бродка.

— Ну, — ответил Келлер, — изначально фото предназначалось вашей матери. Кстати, присаживайтесь, господин Бродка.

Бродка опустился в старомодное кресло, видавшее, как и большинство вещей в этом доме, и лучшие дни. Наконец, задумчиво глядя на фотографию, он сказал:

— Как вы думаете, господин Келлер, в чем причина того, что вокруг самого обычного снимка столько возни?

— Вы позволите? — Старик протянул бледную руку, взял фотографию и принялся разглядывать ее. — Можно предположить, что, если бы Клер Бродку связали с этим мужчиной, получился бы большой скандал. А вдруг он — известная личность? Или наоборот… — Келлер потер подбородок.

— Наоборот? Что вы имеете в виду?

— Ну, допустим, у него не могло быть женщины, поскольку он является католическим священником.

Келлер отдал фотографию Бродке, и тот снова стал разглядывать ее. У него из головы не шли слова из записки: «…память о своем отце». Внезапно фотография приобрела для него совершенно иное значение. До сих пор он только предполагал, теперь же был уверен: мужчина на фото был его отцом. И его отца окружала тайна.

Католический священник? Бродка невольно вспомнил о Смоленски. «Мужчина в пурпурном» — это его отец? На него нахлынуло смутное воспоминание об огромной темной фигуре, одетой в пурпур, но он быстро отогнал его. Одна мысль об этом заставила его содрогнуться.

Перевернув фотографию, он внезапно увидел на обратной стороне круглый штамп размером не больше ногтя: Fotografo Gamber — Ruga degli Orefici — Venezia.

Бродка не мог вспомнить, был ли такой же штамп на фотографии в банковском сейфе матери. Может, он его просто не заметил, поскольку снимок плохо сохранился. А искать фотографа в Венеции — бессмысленно. Фотографии было по меньшей мере лет сорок. Кроме того, фотограф наверняка отснял за свои годы тысячи венецианских туристов.

— Мне очень жаль, что я заставил вас приехать сюда из-за этой фотографии, — извинился Келлер. — Если честно, я, конечно же, размышлял о том, что может находиться в этом конверте, и надеялся, что это будет важный документ, который ваша матушка отдала на хранение моей жене. Про фотографию я никогда бы и не подумал.

— Признаться, я тоже. Но вам не нужно извиняться, господин Келлер. Я допускаю, что мы просто недооцениваем важность этой фотографии.

Бродка вложил старое фото в конверт и попрощался. В тот же день он вылетел из Цюриха в Рим.

Как они и договаривались, Андреас фон Зюдов нашел для Мейнарди лучшего адвоката. Доктор Леончино считался самым выдающимся адвокатом в Риме, адвокатом, о котором писали в газетах, что не в последнюю очередь объяснялось его тесным общением с журналистами, к числу которых относился и фон Зюдов.

Если дело обещало быть громким, Леончино нередко отказывался от оплаты, поскольку знал, что паблисити стоит гораздо дороже, чем упущенный гонорар. Таким делом обещал стать и процесс против Бруно Мейнарди.

По совету Леончино Зюдов в тот же день сообщил в полицию, что они со своим немецким коллегой стали свидетелями передачи денег в «Нино» и что Александр Бродка уверенно опознал этого человека. Последнего зовут Титус, его видели у некоего Альберто Фазолино, который проживает на Виа Банко Санто Спиррито. В то же время доктор Леончино после разговора с Бруно Мейнарди подал заявление на пересмотр обоснованности содержания его подопечного под стражей.

Бродка и Зюдов договорились встретиться в воскресенье в Неми, на съемной вилле Бродки, чтобы обсудить дальнейшие совместные действия. Зюдов был настолько поглощен этим делом, что отложил все остальное до лучших времен.

По дороге в Неми Зюдов услышал в новостях о теракте в Ватикане. В ранние воскресные часы на колоннаде Бернини взорвались статуи двух святых, номер тринадцать и четырнадцать. Сообщалось, что в теракте угадывается почерк «Красной бригады». Кроме того, на площади Святого Петра была обнаружена бумажка со значком этой террористической группировки — пулемет над пятиконечной звездой.