Натан Барридж - Код каббалы

Модуляции голосов были странно искажены. Некоторые голоса были приглушенными и едва слышными, другие — визгливыми и резкими. Ее бессознательное сосредоточилось больше на звучании голосов, чем на словах, пытаясь уловить нюансы звучания каждого в отдельности. Они все ускользали от нее, колеблясь на грани слышимого спектра. Но они приближались.

Тон голосов изменился. Приглушенный шепот стал резче, агрессивнее, будто спор приближался к драматичной развязке. Ее стали терзать сомнения.

Не разбудить ли ей телесную оболочку? С любопытством, но не без опаски она послала на разведку свое новое шестое чувство. Теперь оно было гораздо более сильным, его не сдерживали страхи и препоны сознания.

Элиз беспокойно спала на второй кровати в комнате, отведенной им двоим, во сне ее тревожил Джеймс, снова и снова появлявшийся в сновидениях. Все остальное казалось обычным, и Морган ушла из снов другой женщины, в которых та отчаянно пыталась кого-то защитить.

Ее восприятие заскользило прочь из темной спальни в пустой коридор.

Она почувствовала Эрика и мистера Чизвика в гостиной возле камина. Эрик был сама сосредоточенность, он изучал каббалу, а мистер Чизвик смотрел на него и с опаской, и с гордостью. Эрик был близок к тому, чтобы совершить прорыв, но Морган не могла понять, какой именно.

Ни один из них, казалось, не замечал приближения все более отчетливо звучащих голосов.

Она оставила их наедине с их непростыми размышлениями и осмотрела другие комнаты дома.

Эшвин спал во второй спальне. Сны его были живыми и яркими, и он вздрогнул из-за какой-то привидевшейся ему опасности. Она подтолкнула его сознание глубже в царство сна, где оно было недоступно страхам, и отправилась дальше.

Марджи спала одна в маленькой спальне, непомерная усталость окутывала ее, как кокон. Эмоционально и физически эта далеко не молодая женщина была измождена до предела, она даже не шевельнулась от легкого прикосновения сознания Морган.

В расположенном рядом кабинете, временно превращенном в спальню, Поррик спал тем же неспокойным сном, что и Эшвин. К нему Морган не приближалась, опасаясь бушующих в нем эмоций.

Ричард также нашел пристанище в кабинете. Он спал лишь наполовину, часть его сознания рыскала вокруг, но она еще не определила источник его беспокойства. Она поприветствовала его, но не стала делиться своими тревогами, предпочитая сначала завершить бесплотный «обход» дома. Звучание голосов становилось все слышнее, но они точно не были внутри дома.

Во всяком случае, пока не были.

Морган попыталась распространить свое восприятие за пределы дома, но неодолимая стена тишины преградила ей путь. Высшая часть ее разума обнаружила этот феномен еще тогда, когда они прибыли к дому, потому что ей не удалось мысленно проникнуть вовнутрь. По всему ее телу пробежала дрожь, когда она переступила через порог, и в кончиках всех пальцев ощущалось покалывание.

Мистер Чизвик объяснил феномен тем, что вокруг дома воздвигли мистическую защиту. Удалось создать такой барьер, который не пропускал сквозь себя высшие силы, позволяя проникать вовнутрь только физическим объектам. Морган было интересно, как этого удалось добиться, но эту тайну ей предстояло разрешить как-нибудь в другой раз.

Она снова мысленно обратилась к несмолкающему хору голосов. Как она могла слышать их?

Если они не были внутри дома и не могли проникнуть снаружи, то откуда же шел звук?

Теперь каждый голос можно было различить: некоторые из них мычали, некоторые завывали. Понять слова было невозможно. Она напрягла все силы, чтобы перевести их гортанный говор, но сначала ей удалось уловить лишь тональность этого языка. Безумие и страшное отчаяние проскальзывали в их голосах, отчего их речь искажалась почти до нечленораздельности. Похоже, только проклятые могли так говорить.

Даже обессилевший Ричард мог теперь их расслышать.

Она перенесла свое внимание с отдельных личностей на всю группу. Каждый голос звучал, будто мучимый демонами, но все они выкрикивали одно и то же. Это было чье-то имя.

«Ричард».

И он их слушал.

Мистический барьер, окружавший дом, вдавился вовнутрь. Несколько мгновений он выдерживал натиск, прогибаясь все больше, но наконец поддался. Гомон голосов, выкрикивающих то восклицания боли, то вопли радости, пронесся по жилым комнатам и прогрохотал по коридору. Вошедшие протопали мимо двери в комнату, где съежилась она, и ввалились в ставший ныне спальней кабинет. Крики сгустились до оглушающего крещендо: «Ричард! Ричард! Ричард!» — и тут дом снова погрузился в тишину.