Натан Барридж - Код каббалы

«Шетлиа, Шетлиа, Шетлиа».

Они резко остановились перед самым лазом. На этот раз туннель был полон света, он отливал неземным сиянием. Остальные каббалы исчезли, и они остались одни. Не считая того, что ожидало их под землей.

Джеймс первым спустился по ступенькам. За ним Элиз. Эшвин испытал загадочное ощущение, будто он был в двух местах одновременно. Он спустился после Элиз, сразу за ним шли Эрик и Морган.

Каменный туннель был точно таким, каким его помнил Эшвин, — неровные стены и потолок, но неестественно гладкий пол. Заимствованными у других чувствами он ощущал, что пол — вовсе не скала, а поверхность огромного сапфира. Джеймс вел их в глубь свечения, замедлив шаг возле двери в каменный зал. Волна восторга окатила их, когда они переступили порог. Разноцветные колонны огня появились в каждом углу, направляя каждого к отведенному ему месту.

Серебряные нити утолщились и стали удаляться от Элиз, пока каждый из пятерых не оказался соединенным непосредственно с тем, кто стоял рядом, а не через Элиз. Самосознание Эшвина уменьшилось до размеров искорки, его сменило их общее сознание.

Знакомая форма пентаграммы мерцала серебром на полу зала. Они поняли, что это символ силы, потому что он мог существовать, только когда все пять точек были соединены друг с другом. Наилучший символ для Пятигранной каббалы.

Потолок и пол исчезли, и они остались в подвешенном состоянии в колоннах света. Вверху и внизу появились мерцающие грани Шетлиа. Две половины сапфира сияли белым светом, и знаки проступали на его поверхности, как ожившие темные языки пламени. Они не могли прочесть письмена, но знали, что это Священное Имя Бога, разделенное на части, мощное отражение разделения между Создателем и мирозданием. Колонны света, поддерживающие Пятигранную каббалу, были единственным, что связывало две половины воедино.

Созвучный звон колоколов пропел в их телах, эхом вырвался из каменного зала и устремился в необъятные пространства космоса. Пять фигур появились в каждой из половин Шетлиа и встали на страже по обоим концам колонн света. Ипсиссими и Падшие, ангелы-представители Милосердия и Суровости, обратили свои фиалковые взоры к Пятигранной каббале.

Знакомая фигура материализовалась в центре пентаграммы. Образ Рида, темнокожего гадателя на картах Таро и Метатрона, золотистой фигуры, обликом сходной с высоким импозантным мужчиной, колебался взад-вперед. Таинственный дух снизошел на собравшихся, необъятное сознание, сосредоточившее свое внимание на этом месте, на этом мгновении во времени.

«Я — Метатрон, воплощение Священного Шекинах. Я представляю средний Столп Сознания».

Метатрон не говорил вслух, но слова отдавались в каждой части их тел. Его речь пробуждала глубокое инстинктивное узнавание, в котором было все о прошлом, настоящем и будущем человечества.

«Йехида» , — сказал Метатрон и указал на колонну Морган. Пентаграмма наполнилась ультрамариновым светом, когда колонна выросла вширь и ввысь. Ничто не существовало во Вселенной, кроме Морган и противостоящих архангелов, объединившихся по обе стороны от нее.

«Я — Михаэль, Я — Благодать», — сказал архангел справа от нее. Он коснулся коренной чакры Морган между бровей своим бледно-золотистым перстом.

Внутреннее восприятие Морган переполнилось сценками из ее жизни. Они мелькали у нее в голове, полувидения-полунамеки из ее прошлого, так быстро, что были едва узнаваемы.

Она играла с отцом, он щекотал ее большими руками, чтобы рассмешить. Любовь маленькой девочки наполнила ее, ранимая и сильная, нерассуждающая любовь.

Мать утирала ей слезы, успокаивала, убаюкивала ее. Она вновь почувствовала восхищение и любовь к матери, такие же сильные и не знающие сомнения.

Первый мальчик Морган обнимал ее, и она впервые вкусила сладкую дрожь сексуального желания. Любовники сменяли друг друга, но ни один не задел ее так глубоко, как она надеялась.

Потом она познакомилась с Эшвином. Сначала она видела в нем друга, позже стала восхищаться его творческим талантом и тайным нежеланием соответствовать ожиданиям других. Он достаточно отличался от остальных, чтобы удерживать ее интерес, но был не настолько другим, чтобы стать ей чуждым. И было неизбежным то, что однажды они сделают следующий шаг.

За окном убогого дома шел дождь — то жилище Эшвин делил еще с пятью студентами университета. После того, как она предложила ему себя, он прикоснулся к ее лицу с величайшей нежностью, и в тот миг она поняла, что он вне ее досягаемости. Она не слышала его слов. И его извинений. Все, что знала Морган, — что она вверила ему свое счастье, а он растоптал его, выбрав Элиз.