Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 2.Книга судьбы

— Дядюшка, я первый раз созерцаю вас таким непривычно расслабленным и чем-то довольным.

Координатор взглянул на младшего родственника снисходительно и ласково. В его голосе слышался семейный тембр удовлетворения и благодушия.

— А почему не быть довольным, Эдвард? Прочный лед необоснованного страха, наносной неприязни к русским потихоньку растапливается. После твоего, довольно убедительного выступления, я предъявил совету последние достижения нашей космической техники: фотографии наиболее крупных загрязненных экономических районов Земли. Это первые фотографии. Здесь, думаю, наверное, с русскими мы сравнялись. Но и вид на Землю с космоса на наши промышленные районы, надо признать, весьма ужасный, весьма и весьма отвратительный. Пройдем в соседний информационный зал-посмотришь. Первые отчетливые широкоформатные фотографии с космоса. Наши ученые молодцы. Конечно, вкупе с вашими службами, Эдвард. — Милорд, почти на голову ниже своего племянника, по-отечески потрепал по плечу родственничку.

— Наши конструкторы смогли создать фотоаппараты с большой разрешающей способностью. Русские в этом деле тоже поразительно далеко продвинулись. Нужно их заинтересовать в большем контакте с нами. У них очень много одаренных инженеров. Надо продумать систему переманивания.

Иначе, через пять-десять лет они оторвутся от нас и тогда… — хозяин махнул рукой, открыл дверь в соседний зал. — Германия, будто первый враг наш: мудрит, все старается подальше запрятать свои оптические тайны.

Как дети: будто мы плохо платим. Наш генералитет лезет с запросами в конгресс, уже требует дополнительных ассигнований. Будто от них скрывают секреты. Вечно обиженные, — почему-то в стиле старческого брюзжания ябедничал Координатор.

Господа вошли в большой высокий зал. В нем имелся экран на всю стену. Уселись. Милорд нажал селектор: "Янг, начинай показывать по моим наметкам".

На экране появился европейский материк: непривычно ярко, отчетливо. Реки, озера, горы, долины, угадывались даже города и дороги, но закрытые какими-то серыми, темноватыми вкраплениями на красочно пестром фоне земли.

— Смотри, смотри внимательно: прекрасна, интересна, романтична наша старушка Европа в своем первозданном природном оформлении. И какими безобразными раковыми опухолями смотрятся промышленные районы.

Покажите пожалуйста Рур, Янг, — попросил Координатор.

На экране появилась серо-грязная задымленная фотография Рурского промышленного района-вид сверху. — Территория площадью почти в тысячу миль. Вот это то, что мы наглядно представляем в своем неразумном необузданном могуществе в третьей четверти двадцатого столетия. Наша нежно-зеленая колыбель с ускоряющими темпами покрывается язвенными пятнами промышленных районов: а вместе с ними и отходов. Поражающий феномен: блага цивилизации против существования самого человека.

Координатор нажал кнопку: на экране появился сине- зеленый массив Великих озер. Следующие снимки поочередно приближали и увеличивали районы городов Чикаго, Детройта. Серая грязь дымовой гари как бы прилипала к городам, увеличивалась в размерах, принимала на фотографиях уродливые гротескные формы безудержной фантазии.

— Видишь, картина не менее потрясающая и ужасная, чем в Германии.

Картинка сменилась: огромный разлапистый район Сан-Паулу.

— Тот же преступный беспредел промышленников: та же нажива ради наживы и ничего больше. Опасно зараженный, больной вид планеты.

Разрастание загрязненных районов до катастрофических масштабов. Что ждет нас? И ждет ли что нас вообще? Следом появились районы Токио, Осака. Поразительная идиллия зелени и океана вокруг: и в этом божественном совершенстве тянущиеся в сторону Запада серые потоки промышленного смога. На следующей отвратительной фотографии эксперт не смог самостоятельно определить- что это за район.

— Эдвард, это Кузнецкий бассейн Советского Союза.

— Страшно смотреть. У них еще ужаснее, чем на предыдущих снимках.

— Верно, в Советах ничем не лучше, чем у нас. А в Кузбассе вообще экологический беспредел. Хотя трудно сравнивать. Ученые утверждают, что и эти фотографии не дают общей достоверной картины. Многое зависит от времени фотографирования, направления и силы ветра, сезона и так далее. Много факторов влияет на общее состояние планеты. Вот это видишь? Это Донецкий бассейн. Ничем он не лучше. Как там только люди живут? А вот это, милый племянник, узнаешь? Третий Рим — Москва: разве можно говорить о здоровье этого города. Ленинград-такая же гарь, такая же задымленность. И сколько потребуется средств, чтобы сохранить уникальные музейные здания. В Египте пирамиды стоят около пяти тысяч лет. В Афинах стараются сберечь все свои памятники. Только там, где промышленность еще не копит на полную мощность, земля имеет приглядный вид. И вот, только после того, как Координационный Совет налюбовался этими красноречивыми снимками с подробными комментариями ученых, наши бесстрашные ястребы начали трезветь. Поняли, что мы скорее можем погибнуть от благ, которые сами себе создаем, чем от военного противостояния двух сверхдержав. Они решились и дали согласие на проведение переговоров не ради переговоров как до этого времени, а переговоры ради сохранения условий для жизни на Земле. Они конкретно и близко к сердцу поняли, что все оказалось более трагично, чем даже предсказывают ученые. Совет согласился с тем, что мир нужен и другой альтернативы пока не имеется. Мир нужен не столько нам, сколько нашим потомкам. Люди, которым за восемьдесят, меняются. Они становятся другими. И это, Эдвард, для меня самое важное. Пусть это будет просто животный страх апокалипсиса с их стороны, но он положителен. Он работает на прогресс самосохранения, выживания. У членов Совета исчезает дух беспредметной, показной воинственности, никому ненужной непримиримости. Сейчас выполняется новый заказ на мощные кинокамеры для спутников. Мы должны видеть землю с космоса, как в обычном кино: и общим планом, и в деталях. Вплоть до чтения листа из книги: также и днем, и ночью. Рассказывай Эдвард дальше: что у тебя там наболело.