Брижит Обер - Песнь песков

— Но вид женщин его не смущал?

— Наверное, женщины не имели никакого значения…

— Эй! Вы здесь?

Хриплый голос Влада заставил их подскочить.

— Да. У нас проблемы, — ответил Роман. — Иди сюда.

Они услышали, как заскрипела дверь, затем раздался поток брани.

— Черт возьми, это еще что?

— Надо сходить в другие дома, — сказал Роман, подталкивая Лейлу к двери. — Влад, скажи остальным, чтобы опять садились в машины и были готовы к отъезду. Здесь мы ночевать не можем.

— Но ехать ночью мы тоже не можем! Это слишком опасно. Ты знаешь, сколько людей здесь разбивается ночью?

— Влад, прекрати. Делай, как я сказал.

Роман вышел на свежий ночной воздух, вслед за ним Лейла. Собаки стояли неподвижно, сбившись в стаю, низко опустив морды.

— Что происходит? Ян преградил им путь:

— Так можно разбивать палатки или нет?

— Нет, — ответил Роман, обходя молодого человека. — Наверно, нам прямо сейчас придется ехать.

Краем глаза он видел, что Ли внимательно наблюдает за ними, прислонившись спиной к трейлеру, не выпуская изо рта сигареты.

— Но почему? — упрямился взлохмаченный Ян. — Это люди против того, чтобы мы здесь останавливались?

— Ян, дай мне, пожалуйста, пять минут. Ровно пять минут.

— Всегда одно и то же! Ты обращаешься с нами как с детьми.

Роман пожал плечами и постучал в дверь второго домика, чувствуя спиной пристальный взгляд Лейлы.

Здесь тоже дверь была приоткрыта, и он медленно толкнул ее: ему не хотелось видеть того, что, без всякого сомнения, находилось по ту сторону.

И все-таки в дрожащем круге желтого света он увидел. Трое детей лежали свернувшись калачиками возле старой печки, две женщины были брошены на землю у ножек кресла, где сидел старик, из горла которого продолжала медленно сочиться кровь, и еще один мужчина, более молодой, сильный, он сидел, прислонившись к стене, его голова почти отделилась от туловища, залитого красным.

Несмотря на отвращение, Роман подошел и склонился над маленькими детскими телами. Их залитые кровью футболки открывали плоские, мускулистые животы, под футбольными трусами виднелись расцарапанные коленки. Они ушли играть в футбол, мечтая о чемпионате мира, они вернулись, чтобы поужинать этим супом с чечевицей и помидорами, чугунок с которым стоял в печке, и они умерли.

Черты самого старшего, красивого мальчика лет двенадцати, выражали недоумение и недоверие. А на лице его младшего брата явственно читался ужас. Должно быть, его очередь пришла позже, он знал, что с ним произойдет, и он от страха обмочился. У самого маленького рот до сих пор был открыт в последнем крике, а струйка крови прочертила на полу нечто вроде ореола вокруг растрепанных волос.

Роман быстро осмотрел тела двух женщин — и здесь тоже молодая и пожилая, — затем тела двух мужчин и не обнаружил ничего нового: все та же глубокая рана от ножа, перерезавшего сонную артерию. Один-единственный убийца не мог бы справиться с целым семейством, тем более что и у старика, и у молодого мужчины — его сын? зять? — на поясе висели ножи. Значит, было несколько убийц, решительных, быстрых. Ни изнасилования, ни пыток, только смерть. Несколько минут — и поселение стерто с лица земли.

Он вновь наклонился над молодым мужчиной и вытащил бумажник, который оттопыривал на груди карман темно-синей рубашки. Деньги, несколько аккуратно сложенных купюр, и монеты. Кроме того, у обоих мужчин на руках остались часы. Значит, ограбление тоже не являлось мотивом.

— Да плевать мне на приказы!

Голос Яна раздался эхом в ночи. В ответ послышался другой, глуховатый. Роман узнал Влада:

— Он сказал подождать, значит, подождем!

— Хватит изображать верных псов, это просто смешно. Я требую… мы требуем, чтобы нам сказали, что случилось.

Лейла, не произнесшая ни единого слова с тех пор, как переступила порог, повернулась к Роману:

— Что будем делать?

— Не знаю. Думаю, нужно уезжать, и как можно быстрее.

— Может, стоит им сообщить?

Ответить ему не пришлось. Ян ворвался в комнату, хотя Влад и пытался его удержать. Лейла быстро погасила фонарь, но он уже успел все увидеть.

— Иисус Христос! Что это?.. Они ранены?

— Они мертвы, — сказал Роман, выводя его наружу. — Все мертвы.

— Но… как? Какая-то эпидемия?

— Они убиты. У них перерезано горло.

— Черт! Те самые типы? Ты думаешь, они могут вернуться?

— Не знаю, — в очередной раз ответил Роман.

Те самые, одетые в форму членов Комитета. Вооруженные. Агрессивные. Все может быть. Но это не объясняет причин резни. Горцы, которые жили здесь, что бы там они ни увидели, разумеется, не стали бы никому ни о чем сообщать. Здесь, как и в других местах, где «жить» и «выживать» означает одно и то же, каждый занят только своим, и ему нет дела до остального.