Иори Фудзивара - Зонтик для террориста

— Тебе что, холодно? — спросила девчонка.

— Нет. С чего ты взяла, что мне холодно?

— У тебя руки трясутся. Ды-ды-ды.

— Ды-ды-ды? — Я улыбнулся. — Это точно. Но я не замерз.

— Значит, ты болен?

Алкоголизм — тяжелейшая форма зависимости. Но болезнь ли это? Понятия не имею. Никогда об этом не задумывался.

— Наверное, нет. Скорей всего.

— Да-а? Но тебе это в чем-то мешает, правда?

— Нет, не мешает, — ответил я.

— На скрипке хорошо не сыграешь.

Я расхохотался:

— Так я не скрипач. И не пианист. Поэтому больших неудобств не испытываю. А ты играешь на скрипке?

— Угу. Я очень хорошо умею играть.

— Насколько хорошо?

Она запихала руки в карманы пальто. Похоже, не знала, как ответить на мой вопрос. Наконец произнесла:

— Ну-у, я могу Третью Генделя сыграть. Третью сонату.

— О-о. Здорово.

— Я стану скрипачкой.

— Вот и хорошо.

— Скажи, как ты думаешь, у меня получится?

Я ответил, немного подумав:

— Получится, наверное. Если фортуна к тебе повернется.

— Фортуна?

— Ага. То есть удача.

— Значит, мне нужно дружить с удачей?

— Точно.

— Хм, — пробурчала девчонка и взглянула на меня. Она стояла, выпрямив свою тоненькую хрупкую спинку, и не сводила с меня глаз.

Я лежал на траве и размышлял: «Когда я в последний раз разговаривал с девчонкой ее возраста?»

— Дядя, — сказала она как ни в чем не бывало, — а ты потрясный.

— С чего ты взяла? — спросил я.

— Да все отвечают мне: «Конечно, получится, не сомневайся». В моем возрасте не исполняют Генделя. Взрослые меня хвалят, говорят, я прекрасно играю. Но это такие глупости. Никто не сказал того, что ты.

— В мире существуют разные точки зрения. Может, как раз все и правы.

— Нет, не правы. Они дураки.

— Вот как? Не стоит разбрасываться словами.

— Ты о чем?

— По крайней мере, никакой я не потрясный. Не бывает потрясных пьяниц.

— А ты пьяница? Выпиваешь?

— Да. Вот и сейчас тоже.

— Ну и что. Выпивка не имеет никакого значения.

Пока я размышлял над смыслом ее слов, в поле моего зрения показался мужчина, приближавшийся к нам вальяжной походкой. Одного со мной возраста, может, немного постарше. Наверное, девчонкин отец. В очках в серебряной оправе. В твидовом пиджаке и галстуке-платке с узором «огурцами». Наверное, для мужчины после сорока пяти это один из способов почувствовать выходной. С моим потертым свитером его костюм явно не сочетался.

Мужчина положил руку девчонке на плечо. Бросил взгляд на меня и мой виски, но выражение его лица не изменилось. Ровным голосом он обратился к девчонке:

— Не мешай дяде.

Девчонка подняла на него глаза, тут же перевела взгляд на меня и спросила, надув губы:

— Дядя, я тебе мешаю?

— Вовсе нет.

Мужчина посмотрел на меня и улыбнулся. Улыбка из вежливости.

— Девочки в таком возрасте становятся несносными.

— Мы разговаривали об истинах этого мира.

Мужчина принял безразличный вид:

— Извините. Похоже, мы причинили вам беспокойство. Прошу простить нас.

Он взял девчонку за руку:

— Ну, пошли.

Девчонка заартачилась было, но последовала за отцом. Они стали удаляться, и тут девчонка оглянулась, будто хотела мне еще что-то сказать. Я почувствовал то же самое и помахал ей рукой. Она застенчиво улыбнулась мне в ответ. А потом выдернула руку из отцовской руки и пустилась вперед вприпрыжку.

Иногда я чувствую неприязненное отношение к себе. Это из-за того, как я выгляжу. Из-за того, что от меня уже днем начинает разить спиртным. Но я привык. Привык с помощью разума подавлять охватывающие меня эмоции. Правда, есть же в мире и те, кому не свойственны дискриминация и неприязнь. Редко таких встретишь, и тем не менее они существуют.

Я продолжал рассеянно попивать виски. Задумываясь о словах, сказанных маленькой девчонкой. Они сладким гимном звучали у меня в ушах. «Выпивка не имеет никакого значения».

Когда я окончательно запутался, сколько стаканчиков я уже опрокинул, ко мне подошел молодой парень. Волосы выкрашены в рыжий цвет, прижимает к груди пачку листовок. Одну из них он протягивал мне.

— Не хотите поговорить о Боге? — спросил он.

— Извини, я работаю.

— Работаете? Кем?

— Да вот… — Я потряс перед ним бутылкой. — Профессиональный алкаш.

— Редкая у вас работа, — сказал он и заухмылялся. — Хорошо устроился, папаша.

Парень покивал и ушел.

Я покачал головой. Неужели попадаются простаки, кто встает на путь веры, вняв его россказням? Кто знает. В Синдзюку, [2] Синдзюку — один из крупнейших районов Токио: небоскребы и кварталы «красных фонарей», безумная сутолока вокзала, магазины и рестораны всех мастей, толпы клерков в час пик, молодежь с яркими волосами, якудза и трансвеститы. что ни случись, удивляться не приходится. Так что и в Боге нет ничего необычного. Я продолжил пить. Наконец-то стала утихать дрожь в руках. Я перевернулся на спину. На небе всего несколько тоненьких облачков. Лучи солнца по-прежнему светили мягко и прозрачно. Вокруг — ряды небоскребов. Парк в самом центре города. Теплое солнце. Чудесное место, чтобы пропустить стаканчик-другой.