Тесс Шарп - Вдали от тебя

— Соф... — клокочет он, отчаянно цепляясь в меня свободной рукой, впиваясь короткими ногтями.

Я смыкаю руки и напрягаю мышцы, изо всех сил откидываясь назад. Ему удается протиснуть палец между стяжкой и своей шеей, меня начинает потряхивать от напряжения. Он намного сильнее меня, но если я смогу продержаться...

Воздух разрывает звук выстрела, лобовое стекло взрывается ливнем осколков. Я отклоняюсь от летящего стекла, и в одно мгновение руки Адама уже не удерживают руль. В одной — пистолет, другой прижимает мои запястья, а машина вращается, слишком быстро, слишком близко к ограждению. Одна секунда, один надрывный вздох до скрипа металла и искр, и мы преодоляем ограждение и мчимся по склону, растет скорость, размываются деревья, а я понимаю, что все кончено. Конец истории.

Третий раз — алмаз.

60

ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА НАЗАД (СЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ)

Я прихожу в себя под звуки умирающей Мины. Предсмертные хрипы.

— Мина, Боже мой, Мина . — Я подползаю к ней. Это словно двигаться под толщей воды.

Она лежит на спине в полуметре от меня, освещаемая светом фар, и кровь, ее кровью залито все вокруг нее. Руки прижаты к груди, глаза едва открыты.

Повсюду кровь. Я даже не могу понять, куда попала пуля.

— Так, хорошо, — бессмысленные слова, лишь бы заполнить воздух, заглушить звук ее дыхания, чересчур быстрого и прерывистого, булькающего, когда легкие уже наполнились жидкостью.

Я срываю с себя куртку, прижимаю к ее груди, где продолжает расползаться мокрое пятно. Нужно остановить кровь.

— Прости, — выдыхает она.

— Нет, нет, все хорошо. Все будет в порядке. — Оглядываюсь через плечо, почти уверенная, что он скрывается где-то неподалеку, чтобы прикончить нас.

Но никого нет.

Она кашляет, изо рта у нее вытекает струйка крови, которую я вытираю рукой.

— Мне очень жаль, Софи, — шепчет она.

— Тебе не за что просить прощения. Все нормально. — Обеими руками я сильнее надавливаю на ее грудную клетку. — Все хорошо. Все будет в порядке.

Но кровь пузырится на моих пальцах даже через ткань джинсовой куртки.

Почему так много крови? Сколько еще она может потерять, прежде чем...

Она судорожно глотает, а когда выдыхает, крови во рту становится еще больше.

— Больно, — произносит она.

Протягиваю руку и убираю волосы ей со лба, оставляя кровавый след. В голове всплывает случай из третьего класса. Она упала в обморок, когда я сильно порезала руку и мне накладывали швы; ей не нравился вид крови. Хочется скрыть ее сейчас, но это мне не под силу. Это понятно по ее взгляду, она понимает, что происходит, а я не могу этого принять.

— Все хорошо, — снова уверяю я, не имея на это никакого права.

— Софи... — Она поднимает руку, неловко подносит к моей. Я переплетаю наши пальцы, крепко-крепко сжимаю.

Никогда не отпущу ее.

— Соф...

Ее грудь поднимается от последнего рваного вздоха, а после она мягко выдыхает и становится недвижной, пропадает свет из глаз, она смотрит на меня, когда взгляд тускнеет совсем. Ее голова падает набок, рука постепенно ослабевает.

— Нет, нет, нет! — Я трясу ее, колочу по груди. — Очнись, Мина. Ну же, просыпайся! — Наклоняю ее голову и вдыхаю в рот. Снова и снова, пока не покрываюсь потом и кровью. — Нет, Мина! Вставай!

Я крепко прижимаю ее к своему плечу и кричу в темноту, умоляя о помощи.

Очнисьочнисьочнисьпожалуйстапожалуйстапожалуйста.

Помощи нет.

Здесь только она и я.

С каждой минутой кожа Мины становится все холоднее.

А я ее так и не отпускаю.

61

СЕЙЧАС (ИЮНЬ)

Первым мне в нос ударяет запах дыма. После — обугленного металла и бензина, резкая вонь, от которой хочется заткнуть нос. В голове ритмично звенит, все громче и громче. Я моргаю, но что-то застилает глаза, размазывается, когда провожу ладонью по лицу.

Прищуриваюсь, пытаясь сфокусировать взгляд на связанных запястьях, на том, что стекает по подбородку и капает, краснея, на руку.

Кровь.

Больно. Осознание приходит между судорожными вдохами. Болит все тело.

Господи.

Мои ноги, они еще способны ходить?

Отталкиваюсь здоровой ногой, больно, как же больно. Никогда не подозревала, что будет приятно ощущать боль. Боль означает, что меня не парализовало. Что я до сих пор жива.

А Адам? Поднимаюсь, чтобы оглядеться, но звон в ушах прямо-таки оглушает. Наклоняюсь между передними сиденьями и вижу, что головой он упал на руль. С одной стороны его темные волосы покрыты кровью, а грудная клетка мерно поднимается и опускается.