Р. Скотт Бэккер - Нейропат

Сэм не только не зарделась, но даже улыбнулась и опустила глаза. Все с тем же кротким выражением лица Маккензи вытащил из кармана пачку «Уинстона». А зажигалку так просто выудил из воздуха.

— Отвратительная, но совершенно неколебимая привычка, — произнес он, окутываясь клубами дыма. — К счастью для меня, тут на это смотрят сквозь пальцы.

— Подпольный кабачок для курильщиков, — сказал Томас, совершенно обезоруженный, несмотря на все недобрые предчувствия. Он понял, что Маккензи — классический «мышиный жеребчик», который с помощью своего обаяния и добродушного ехидства может, как специально подкованная скаковая лошадь, преодолеть самые суровые и щепетильные взгляды.

— Стоит провозгласить какой угодно запрет, — заявил старик, — и все тут же начинают смотреть на него сквозь пальцы.

Сэм подняла брови и поджала свои соблазнительные губы.

— Хочу лишний раз предупредить, что я служу закону, доктор Маккензи.

— Не сомневаюсь, — ответствовал старый шалун, — но таким я еще больше пригожусь вам, агент Логан.

Посмотрев на Томаса, он дружески ему подмигнул.

— Теория Игр, параграф сто один. Или ты их, или они тебя.

Явно раздосадованная, Сэм отодвинулась от клубов синего дыма. Улыбаясь, Томас напомнил себе: быть начеку и не угодить в ловушку старого чародея. Учитывая, чем этот человек зарабатывал на жизнь (а он «взламывал» мозги в прямом и переносном смысле слова), почти не приходилось сомневаться, что, подобно Нейлу, он был в каком-то смысле социопатом. Лишенный цепочек, ответственных за социальные условности, которые так докучали всем остальным, он, несомненно, без всяких усилий давал людям возможность раскрепоститься. Бывшая коллега Томаса посвятила лучшую часть своей карьеры изучению психопатии. Наибольшая трудность, не раз говорила она по различным поводам, заключалась в том, чтобы выработать у своих ассистентов иммунитет к обаянию психопатов.

— В чем именно состояла специфика вашей работы, доктор Маккензи? — попыталась нажать на него Сэм.

— Боюсь, что это секретные сведения.

Ответ можно было предвидеть заранее.

Сэм продолжала в том же духе:

— Здесь говорится, что вы находились в непосредственном подчинении доктора Кэссиди, по сути были вторым в его команде. Это так?

Виноватый взгляд, слащавый благодаря подвижности его черт.

— Боюсь, это тоже засекречено.

Томас нахмурился, задумавшись над тем, как эти сведения могут быть засекречены и одновременно находиться в досье ФБР. Он уже собирался об этом сказать, но его удержало небольшое прозрение.

— Скажите, доктор, — спросил он, — Нейл никогда не упоминал о споре?

Лучистый взор старика уперся в стол. На мгновение он показался то ли улыбающимся Буддой, то ли ирландским пьянчугой.

— Ах, это…

Томас почувствовал, как сидящая рядом Сэм напряглась.

— Значит, он говорил об этом, — произнесла она.

— Случалось.

— Вы не против поподробнее рассказать об этих случайностях? — продолжала давить она.

— Боюсь, это засекречено.

— До сих пор? — нахмурился Томас.

Маккензи поднял ручки, словно сдаваясь. Его усмешка была заразительна. Взгляд выдавал ликование, как щебет весенней птички.

— Пора бы, пора.

— А почему же этого не происходит, доктор Маккензи?

— Потому что это правда, да еще пострашнее ада… Как вы думаете, для чего нужны секреты, доктор Байбл?

— Исходя из моего опыта, правда редко оказывается такой опасной, как думают люди, — ответил Томас.

— А! — лучезарно улыбнулся Маккензи. — Так, значит, вы — когнитивный психолог.

Взглянув на растерянную и нахмуренную Сэм, он пояснил:

— Профессор Байбл не считает спор опасным, поскольку не верит, что большинство человечества способно поверить в него.

— Он прав, — ответил Томас на вопрошающий взгляд Сэм. — Но совсем не по той причине, что вы думаете. Дело не в том, что люди настолько глупы…

— Что ж, — вмешался Маккензи, — по крайней мере, не все.

Томас помрачнел и бросил на него взгляд исподлобья.

— Дело в том, что мы страдаем от стольких предрассудков. Нам нравится, когда все просто. Неуверенность не привлекает нас — подумайте только о том, как огрызаются люди, смотрящие телевизор. Бесспорно, люди в целом склонны к восхвалению. Мы тщательно подбираем свидетельства, подкрепляющие наши верования, и выборочно отвергаем свидетельства, которые нас не устраивают…

— Мы привыкли мыслить рационально, — снова прервал его Маккензи, словно чтобы упростить вещи, непосильные для женского ума Сэм. — Почему, как вы думаете, наука с таким трудом давалась нашим предкам? Она ставит человеческую психологию с ног на голову, разве нет, профессор Байбл?