Р. Скотт Бэккер - Нейропат

— Будь это правдой, — бесстрастно произнесла Нора, — я рассказала бы этой , — она пристально, в упор посмотрела на Сэм, — как ты трахал меня на прошлой неделе.

Взгляды женщин скрестились. По улице проехал грузовик. В приоткрытую дверь ворвался грохот — гортанное громыхание старых железок — и тут же стих. В наступившую тишину, как выхлоп, ворвалось птичье пенье.

Сэм по-прежнему сидела очень тихо, лицо ее было непроницаемым, не считая сосредоточенного взгляда. Нора ухмылялась, словно ее выбивало из колеи нежелание соперницы сказать что-либо в отместку.

— Нора… — снова начал Томас.

— Приве-е-ет! — раздался с крыльца мужской голос.

Миа?

— Мамочка! — крикнула Рипли, ее юбка развевалась, когда она стремительно вбежала в дверь. Бросившись к Норе, она прижалась к ней, обняв за талию. — Миа разрешил мне посмотреть «Чужих»! Это правда, что ты назвала меня в ее честь? Ну, героини? Правда, мамочка?

Вслед за Рипли, церемонно постучавшись, вошел Миа, на нем была оранжевая футболка и подрезанные выше колен обтрепанные джинсы.

— Оу-у-у-у! — проворковал он с ужимками алабамского гея. — Что тут у нас такое? Вече-е-е-рушка?

Затем, повернувшись, увидел на кухне Томаса и Сэм.

— Ох!.. — сказал он.

Казалось, Рипли задушит мать в объятиях. Пробуя улыбаться, Нора пыталась вырваться. Послышалось сдавленное всхлипывание, затем другое.

— Прости, моя сладкая, — задыхаясь, вымолвила она, освободившись из цепких рук Рипли. — Мамочка не может, не может…

Она опрометью кинулась в дверь.

Томас стоял как громом пораженный. Казалось, в нем шевелятся угрызения совести, несвязные, как тошнота. Но, в сущности, он был где-то далеко, так, словно составлял часть публики, вырядившись в костюм главного героя.

Все было под контролем.

— Привет, Сэм, — с убитым видом произнес Миа и нервно помахал рукой, как четырнадцатилетний подросток.

Ничего ему не ответив, Сэм встала, подошла к окну и отдернула занавеску, чтобы было лучше видно. Томас понял, что она следит за Норой. Сквозь тюль он мельком заметил тень своей бывшей, исчезнувшую в тени «ниссана».

— С ней будет все в порядке? — спросила Сэм, когда Томас подошел и встал рядом.

— Вот черт! — сказал Миа, бросаясь в открытую дверь.

Томас увидел сухонькую тень своего соседа, вприпрыжку метнувшуюся через лужайку к машине Норы. Ему не хотелось раздвигать занавески. Он помнил, какими старосветскими они казались, когда он купил их в «Таргете» как свидетельство того, что он может украшать дом и без Норы. Тогда все было свидетельством чего-то в прошлом. По мере приближения Миа к машине со двора стали доноситься пронзительные крики. Потом «ниссан» рванул с места и скрылся из виду. Томас увидел, как его сосед номер один отчаянно машет руками, затем поворачивается к дому и чешет в затылке. После минутного колебания он двинулся к границе участков, с каждым шагом все больше напоминая привидение.

— Вот черт, — тихонько повторила Рипли.

Она сидела на дверном коврике, поджав ноги, широко раскрытые глаза были лишены какого-либо выражения.

— Она ничего не скажет, — как бы со стороны услышал себя Томас.

Агент Логан отвернулась от окна, она часто мигала, в глазах ее стояли слезы.

— Какая я дура, — пробормотала она.

Внезапно все вышло из-под контроля.

— А что такое с мамой? — спросила Рипли, но не как мог бы спросить ребенок, а цинично, по-взрослому.

— Сэм… Ты в порядке?

Она стала поспешно собирать свои вещи, стараясь не смотреть на Томаса.

Томас оперся ладонью о стену, стараясь, чтобы это выглядело случайно. Внезапно гостиная словно превратилась в обрыв.

— Надо бы поговорить об этом, тебе не кажется?

Сэм шмыгнула носом, достала из сумочки бумажный носовой платок. Она изо всех сил постаралась улыбнуться Рипли, надевая туфли на высоком каблуке.

— Сэм… Пожалуйста…

Она на мгновение замерла, так и не поднимая глаз. Аура напускной оживленности исчезла. Когда она посмотрела на Томаса, две серебристые слезинки сбежали по ее щекам. Сэм покачала головой и как-то странно, виновато улыбнулась, что показалось ему ужасным.

— Простите, профессор, — сказала она. — Я не могу…

Затем она встала, пригладив пиджак и юбку ладонями.

— И никогда не смогу, — сказала она уже в дверях.

Томас услышал стук ее каблучков по бетону. Предпочитая не встречаться с жалобным взглядом отца, Рипли безучастно сидела в продолговатом пятне солнечного света, подбирая с коврика пушинки.