Виктор Каннинг - Дерево дракона

А на «Дануне», стоявшем на якоре у берегов Моры, старшина Гроган и Эндрюс, закрывшись в лазарете, коротали время за бутылью местного вина, которую Эндрюс принес с берега. Оба уже порядком захмелели и теперь молчали. Эндрюс лежал, развалившись на кушетке для осмотра больных, а Гроган сидел на стуле, уперевшись локтями в колени и лениво зажав папиросу в желтых, прокуренных пальцах.

Осушив очередной стакан, Эндрюс потянулся к табурету, на котором стояла бутыль.

– В-вот интересно! Чем больше пьешь эту гадость, тем противнее она становится. Как скипидар. – Эндрюс с трудом проговаривал слова, что ужасно нравилось Грогану. Он любил слушать эту спотыкающуюся бессвязицу своего приятеля, когда они вместе сходили на берег в увольнительную. Миляга Эндрюс! Он еще так молод, и его быстро забирает. И какие же они дураки, что пьют прямо здесь, на борту! А с другой стороны, какого черта?… Нельзя же все время жить по уставу.

Гроган затянулся, выдохнул облачко дыма и, глядя на Эндрюса, сказал:

– Я бы сейчас не отказался от хорошей кружечки «Гинесса», темного, как ножка мулатки.

– А сверху, – прибавил Эндрюс, уже не раз слышавший все это, – чтоб была целая шапка пены, как кружева на трусиках у портовой девчонки. Ты вообще-то можешь думать о чем-нибудь еще, кроме выпивки и своей старушки?

– Для кого старушка, а для кого и миссис Гроган.

– Ладно, ладно, понял! А я рад, что не женат. Мне еще этой головной боли не хватало.

– Какой головной боли?

– Да такой. Э-эх, где сейчас, интересно, шляется моя девчонка?

– Миссис Гроган не шляется. Ты это прекрасно знаешь. Ей некогда заниматься глупостями. Она сейчас настилает новый линолеум в ванной. Храни ее Господь, мою хозяюшку.

– Да, храни ее Господь, – согласился Эндрюс. – Везет тебе, что имеешь такое сокровище.

– Это как?

– Сокровище – это жена, которая не шляется.

– А-а, вот оно что! А я-то уж было, грешным делом, хотел сбросить тебя с этой койки.

– Если я приму еще стаканчик этой мерзости, я, пожалуй, и сам с нее свалюсь. А хочешь, скажу тебе одну вещь?

– Ну давай выкладывай, что там у тебя. Только выбирай слова покороче, чтоб язык не заплетался.

– Нет, лучше, наверное, не буду. Боюсь. Я тебе не доверяю.

Знаешь, когда нажрешься этой дряни, то это даже лучше, чем обезболивание. Честное слово, можешь мне сейчас хоть ногу отрезать, я даже не почувствую.

Гроган подозрительно посмотрел на Эндрюса. Ишь ты, как натрескался парень, а он и не заметил. Но дело не только в этом.

Гроган знал Эндрюса как облупленного. Они вместе бороздили океан от Портсмута до Порт-Карлоса, выпили, наверное, целое море пива, рома, вина и виски, и он отлично знал, когда Эндрюса что-то томило и он жаждал выложить свою тайну.

– Это все равно как йога, – продолжал Эндрюс, глядя неподвижным взглядом перед собой. – Просто возносишься над собственным телом. Смотри, вон он я, там наверху. Парю в воздухе будто чайка.

– Ну ладно, давай спускайся на землю и расскажи, что там у тебя такое, что ты боишься мне доверить.

– Помнишь мою девчонку из Порт-Карлоса?

– А-а, эта… «вшивый домик», что ли? Не смеши меня!

– Нет, ты послушай!

– Только не вздумай мне рассказывать, что она, как ты говоришь, сокровище.

– Нет, она, конечно, не сокровище, зато любого мужика может разложить и разделать как треску. Так вот у нее есть сестра.

– Ну уж нет, спасибо.

– Да я не об этом. Тебе никто и не предлагает. Просто ее сестра работает в губернаторской резиденции.

– Ну и что? Там много кто работает. Знаешь, сколько там прислуги?

– Так-то оно так. Только она-то работает там горничной.

Кстати, шикарно смотрится в своем передничке. А горничная она не у кого-нибудь, а у миссис Берроуз.

– У жены нашего старика?

– Вот именно! Скажи, ты никогда не догадывался, что у них там не все в порядке?

Гроган заерзал на стуле. Их старик это их старик, и как бы он ни любил Эндрюса, он ни за что не станет распускать язык и судачить о нем.

– Прикуси язык, Энди, – сказал он. Он всегда говорил эту фразу, когда им все-таки случалось повздорить.

– Хорошо, я заткнусь. Я-то, между прочим, колесил по морям со стариком не меньше твоего.

Какое-то время оба молчали, и Гроган в который раз за вечер подумал о своей жене, оставшейся в Портсмуте. Слава Богу, у него нет таких проблем. Потом он вспомнил, что они с Эндрюсом уже дрались, когда напивались в Неаполе, в Дурбане, да и в других местах, потом снова подумал о старике и его жене, и сказал: