Виктор Каннинг - Дерево дракона

– А что, разве это так трудно?

Ричмонд смотрел на ее длинные загорелые ноги, и ему было совсем неинтересно слушать про Хадида. Он вдруг почувствовал, будто ему стукнули по горлу ребром ладони, и сглотнул ком в горле.

– Да, рассмешить Хадида очень трудно. Вы, должно быть, сказали ему что-то очень забавное.

Она наклонилась вперед и погладила свои стройные ноги, отирая с них воду. Он заметил тоненькие жилки, проступавшие на тыльной стороне ее рук, безукоризненно ровные лунки ногтей и попытался представить свои ощущения, если бы ему представилась возможность хотя бы ненадолго подержать эти руки в своих.

– Я сказал, что мир может оказаться загнивающим болотом, – проговорил как-то вяло Джон, но собственные слова были ему неинтересны. – Может быть, это и рассмешило Хадида, не знаю.

Руки ее вернулись в прежнее положение, потом она снова подняла их, чтобы пригладить волосы, и легким движением поправила края белого шелкового бюстгальтера. Он много раз видел, как женщины делают это, но сейчас был поражен и не мог отвести глаз от ее шеи. Такого с ним никогда не случалось, еще никогда в жизни острое, непреодолимое желание не сражало его наповал так неожиданно, без предупреждения.

– Так вы любите поговорить о политике? – спросила она.

– Иногда. Только мне кажется, нам трудно прийти к единому мнению относительно Кирении… – Он не сводил с нее глаз.

– Все аргументы мне давно уже известны, – сказала она. – Все это я слышала уже много раз. – Она слегка склонила голову набок.

Если бы еще десять минут назад, подумал Джон, его спросили, какие у нее глаза, он бы ответил, что карие. Он всегда замечал подобные вещи – обручальные кольца или тоненькие морщинки… Но эти глаза…, они совсем не карие, и он видел их по-настоящему впервые. Светло-светло карие, даже золотистые, с зеленоватым оттенком… Он должен немедленно встать и уйти, потому что не может позволить, чтобы подобные чувства вторгались в его жизнь вот так, без предупреждения.

– Я тоже, – проговорил он.

– За эти годы я много раз слышала все это от Хадида. Его устами говорила сама Кирения… Большие государства вынуждены отступать перед малыми народами. Франция, Англия, Соединенные Штаты объединились, у них есть Организация Объединенных Наций, и они прут напролом. А маленькие народы не связаны цепью, они могут бегать без привязи, тявкать, громко лаять и даже кусаться, и тогда большие вынуждены потихоньку уступать, давая им то, что они хотят. Это обычная политика всех стран, только что вступивших на путь самоопределения. Я часто слышала эти слова и верю в них. Да, верю…

Она снова легла, вытянув руки, и Джон понял, что сейчас она думает о себе и о собственной усталости, а он для нее почти не существует. Но она-то существовала для него вполне. реально: и эти длинные, стройные ноги, и гладкая, прохладная упругость влажного от морской воды живота, и эти проступающие сквозь кожу голубые жилки, и все ее тело, такое податливое, женственное, загорелое, и в то же время нежно-белое, и спутанные блестящие темные волосы, рассыпавшиеся по черной застывшей лаве, когда-то очень давно сошедшей со склонов Ла-Кальдеры.

– Я вижу, вы хорошо запомнили эти слова, – проговорил он.

Ему вдруг пришло в голову, что, несмотря на то, что многое связывало ее и Хадида в прошлом, сейчас, насколько он мог догадываться, между ними не осталось ничего, что принято называть отношениями между мужчиной и женщиной. Джон усмехнулся при этой мысли. Как мужчина он не понимал, как можно при виде такой женщины не испытывать того внезапного, жгучего возбуждения плоти, какое испытывал он. «Моя задница, похоже, вросла в песок, – подумал он, – иначе я бы давно встал и ушел, покончив с этим раз и навсегда». Но он продолжал сидеть, словно действительно прирос к месту, и наблюдал, как она без всякого кокетства, изогнув ногу, пальцами ворошила черный песок, в сущности, почти не замечая его присутствия.

– Я сама уже давно превратилась в память.

Она села и, окинув его пристальным взглядом, вдруг впервые за все время разговора улыбнулась, словно снова ощутила его присутствие, потом сказала:

– Как странно, что мне так легко разговаривать с вами. Правда, иногда я снова начинаю ненавидеть вас…, ненавидеть из-за всей этой… – Она махнула рукой в сторону моря, потом по направлению к Форт-Себастьяну. И, нисколько не думая о том, что еще вчера она едва терпела его, а уже сегодня ведет непринужденную беседу, а завтра, быть может, снова будет ненавидеть, он ощутил сладкую дрожь в губах, представив, как прижимается ими к гладким белым впадинкам ее подмышек.