Виктор Каннинг - Дерево дракона

– Фадид Сала Моци, фермер…

Ну и придурки, подумал Джон и почувствовал, какого снова охватывает приступ гнева. Моци прирожденный солдат, воин, а то, что он владеет несколькими акрами апельсиновых плантаций не означает ровным счетом ничего. И называть Моци фермером глупо и унизительно для тех, кто знает Кирению и арабский мир, Поэтому Джон даже почувствовал некое удовлетворение, когда, посмотрев на сэра Джорджа, Моци сухо произнес:

– Я полковник, ваше превосходительство.

Сэр Джордж оторвал взгляд от документа, и Джону показалось, что губернатор в какой-то момент понял нелепость написанного, однако не подал вида.

– Полковник какой армии? – спросил он отрывисто.

– Киренийской национальной армии.

– Правительство ее величества не признает такой армии.

Моци пожал плечами и улыбнулся:

– Странно. Последние шесть лет армия ее величества воюет против Киренийской армии.

Рядом с собой Джон услышал шепот Грейсона:

– Господи, какой осел насочинял все это?!

Сэр Джордж продолжил чтение документа:

– …по приказу ее величества подлежат содержанию под стражей в Форт-Себастьяне на острове Мора…

Мэрион не сводила глаз с орденов на мундире сэра Джорджа. Прямо у нее над головой висела цветная репродукция с изображением королевы Елизаветы и принца Филиппа; а теперь напротив нее, на другой стороне каюты, представитель ее величества, невзирая на собственное мнение и чувства, зачитывал вслух официальную ноту…

– …принимая во внимание вышеупомянутые причины, сочли целесообразным…

А что, неплохо звучит – «сочли целесообразным», подумал Грейсон. Надо будет взять на вооружение. В его будущей политической деятельности без такого выражения ему явно не обойтись.

– …а посему ее величество, учитывая мнение тайного совета, приказывает…

Господи, подумал Тедди Берроуз, выставив вперед ногу, это сколько ж надо иметь времени, чтобы сочинить подобную дребедень! Делать им там нечего, что ли?

– …однако ее величество оставляет за собою право отменить приказ, вносить в него поправки и добавления…

Это конечно же означает, подумал Джон, что если они вдруг передумают и решат предать Шебира и Моци трибуналу, вместо содержания под стражей на атлантическом острове, они без труда смогут сделать это. С другой стороны, судебный процесс над этими двумя в состоянии спровоцировать бунт в Кирении, и британское правительство не может не осознавать этого. Гораздо проще запрятать куда-нибудь пленников подальше, сделав так, чтобы о них со временем совсем забыли, а вопрос будущего Кирении со временем тоже как-нибудь разрешится.

Правда, Джон с трудом представлял себе как. Он был уверен, что Хадид и Моци наверняка не захотят мириться с тем, что их собираются упрятать подальше и предать забвению.

Сэр Джордж Кейтор окончил оглашение документа, сложил бумагу и посмотрел на пленников.

– Комендантом форта назначен майор Ричмонд. Он будет выступать как мой представитель, и с этого момента вы поступаете в его распоряжение. – Немного помолчав, он менее официальным тоном спросил:

– Вопросы у кого-нибудь есть?

Тишину нарушил Хадид Шебир:

– Какой степенью свободы мы будем располагать, находясь в форте?

– Это предстоит решать майору Ричмонду. Ваша свобода передвижения в любом случае будет обусловлена мерами безопасности и ограниченностью территории.

– А связь с остальным миром?

Полковник Моци снова занял позицию за спиною Хадида.

Он держался гордо и непреклонно, в его хрипловатом голосе слышалось величавое достоинство.

– Ваши просьбы будут поступать ко мне через майора Ричмонда. Вся переписка будет отправляться в Лондон и там подвергаться цензуре, так что ее дальнейшая судьба будет зависеть не от меня.

– То есть вы хотите сказать, что если я попрошу прислать мне пару новых чулок, то какой-нибудь чиновник из Уайтхолла волен решать, могу я получить их или нет? – тихо проговорила Мэрион Шебир.

Пытаясь скрыть улыбку, Джон прикрыл рот ладонью, а сэр Джордж кашлянул, смущенный этим его невольным жестом.

– Полагаю, – мадам, что список необходимых предметов личного пользования будет со временем составлен.

Да, подумал Грейсон, впервые слышу, чтобы дамские чулки называли предметами личного пользования. А ножки, между прочим, у нее что надо. И Нил погрузился в раздумья по поводу красоты женских ножек.

Хадид, который, казалось, не обратил внимания на едкое замечание, отпущенное женой, вдруг сказал: