Виктор Каннинг - Клетка

Гедди ушел, а лорд Беллмастер Конарейский в раздумье опустился в кресло и не спеша допил виски. Немного поразмышлял о Гедди. Когда он, Беллмастер, был связан с Клеткой теснее, он пользовался молодым Гедди вовсю. Одному Богу известно, кто первым разглядел его ограниченные, но полезные способности, а всего через несколько месяцев Арнолда подчинили Клетке полностью, прибегнув к старому как мир способу. Из него сделали мишень, привлекли внимание противников, и те приставили к нему ту женщину – Беллмастер даже имя ее не забыл – Франчину Пави. Завязался короткий военный роман, один из уик-эндов люди Клетки заставили Гедди провести в Почитано, где он в ночь с субботы на воскресенье должен был опоить Франчину снотворным якобы для того, чтобы выписать из ее записной книжки все адреса и телефоны, хотя в Клетке их давно уже знали. Ведомство решило, что чрезмерно церемониться с Франчиной не стоит, ее нужно без обиняков убрать – она служила двум господам. Если бы это не сделала Клетка, мисс Пави рано или поздно уничтожила бы другая сторона. Словом, усилиями ничего не подозревавшего Гедди она умерла во сне – в снотворное был добавлен яд, – и через четверть часа после все объяснившего телефонного звонка Арнолда на горной дороге в Амальфи подобрал автомобиль. Тогда Беллмастер находился в Лондоне и еще не знал его лично. В донесении на Гедди говорилось: «Реакция девять десятых». Это означало, что Гедди выказал лишь верхушку айсберга своих чувств. В его личном деле значилось: «Для полевых условий неприемлем. Предложение: работа в Лондоне, а потом переквалификация». Что в переводе с тарабарского означало: «Дайте ему дело, более подходящее его способностям и уровню мышления». Итак, Гедди отозвали в Лондон, познакомили с Беллмастером и заняли серьезной работой. Словом, в том, что впоследствии для заключения брачного контракта Брантона Беллмастер воспользовался услугами именно Гедди, не было ничего удивительного. К тому же он понравился и Джин, вызвал у нее доверие с первого взгляда.

«Милая Джин, – подумал Беллмастер и горестно улыбнулся, – ведь ты способна на все». Только слабоумный сбросил бы ее со счетов сейчас, когда Беллмастера собирались назначить или послом в США, или вице-президентом комиссии Европейского Экономического Сообщества, а значит, со временем он стал бы ее президентом просто по ротации. Ведь самолюбие толкало Беллмастера именно к власти, к высокому чину. Денег у него хватало всегда.

Он позвонил привратнику – оказалось, такси уже ждет – и спустился в вестибюль. Отпустив машину у Мэлла, он пересек Сент-Джеймс-парк; замедлив шаг на мосту, посмотрел, как парочка бакланов ловила рыбу, как взлетела кряква, и на мгновение перенесся на родину в Конари, в юность. Больше всего на свете тогда ему хотелось, чтобы поскорее умер пьяница отец и оставил ему титул и поместье, а еще – затащить в постель восемнадцатилетнюю Шейлу, дочь Ангуса. Первое случилось через три месяца после его шестнадцатилетия, второе – через девять. Вспоминать и о том, и о другом было приятно.

Покинув парк, он попал в переулок Клетки. И немного не доходя до казарм Веллингтона, вошел в один из домов с окнами на парк.

В тот же вечер Кэслейк, сидя за столом в кабинете на верхнем этаже того самого дома, куда заходил Беллмастер, читал памятную записку, которую только что принесла его секретарша Джоун. Там значилось:

«Сара Брантон, дочь леди Джин Брантон (в девичестве Орестон) и полковника Джона Брантона. Возраст – 28 лет. Последние восемь лет была монахиней монастыря Святого Сердца в Кальвире, провинция Альгавре, Португалия. Покинула монастырь, считая себя беременной, четвертого апреля нынешнего года. Связывалась с монастырем. Место ее нахождения в настоящее время неизвестно. Имеет тетку – миссис Ринджел Фейнз, вдову, живущую на вилле Лобита, неподалеку от Мончикских холмов. Запросите лиссабонский отдел о розыске мисс Брантон. С ней самой в контакт не вступайте. С португальскими властями не связывайтесь».

Кэслейк перечитал записку дважды. В Клетке он работал сравнительно недавно, поэтому имена в записке ему ни о чем не говорили. Если эти люди значатся в архивах и Кэслейку полагалось бы знать их прошлое, ему представили бы список досье, к которым следовало бы обратиться. Кэслейк был терпеливым, умным молодым человеком, знал свое место и при первой возможности (а такая ему рано или поздно подвернется) намеревался быстро продвинуться по служебной лестнице. Он отпер ящик стола, вынул шифровальный блокнот для лиссабонского отдела и начал кодировать телеграмму в Португалию.