Дуглас Престон - Граница льдов

Макферлейн начал говорить очень медленно:

— Он лежит здесь тридцать миллионов лет без видимых проблем. Но правда в том, что мы доподлинно не знаем этого. Все, что я могу сказать, — это величайшее научное открытие. Стоит ли оно риска? Ничто действительно значительное не достигалось без риска.

Взгляд Глинна блуждал где-то далеко. Как всегда, ничего нельзя было прочесть по выражению его лица, но Макферлейн чувствовал, что он выразил словами мысли самого Глинна.

Глинн достал карманные часы, открыл их изящным жестом. Он принял решение:

— Мы поднимаем камень через тридцать минут. Рейчел, если вы с Джином протестируете следящую систему, мы будем готовы.

Макферлейна затопили эмоции. Он даже не мог разобраться, что это было — боязнь или предвкушение.

— Тесты мы должны провести наверху, — сказал Гарса, взглянув на часы. — Здесь никому находиться нельзя.

Все эмоции сразу угасли.

— Я полагал, вы говорили, что это совершенно безопасно, — сказал Макферлейн.

— Двойное обеспечение, — пробормотал Глинн и повел всех со склада по узкому тоннелю.

«Ролвааг»

9 часов 30 минут

Доктор Патрик Брамбелл, удобно устроившись на койке, читал «Королеву фей» Спенсера. Судя по звукам, танкер мирно стоял на якоре. Матрас был восхитительно мягким. Температура в медицинском отсеке поддерживалась как раз такой, как ему нравилось. Вся команда, кроме вахтенных, была на берегу занята подготовкой к подъему метеорита, и на судне стояла тишина. Мир не причинял ему неудобств, не вызывал беспокойства, исключая руку, державшую книгу у него перед носом последние полчаса, которая, по-видимому, начала уставать. Но эта проблема была легко решаемой. Он переложил книгу в другую руку, перевернул страницу и, удовлетворенно вздохнув, снова погрузился в изысканные стихи Спенсера.

Потом вспомнил кое-что, вызвавшее раздражение. С неохотой Брамбелл посмотрел через открытую дверь каюты на коридор и медицинскую лабораторию за ним. Там на блестящем металлическом столе стоял голубой ящик с вещественными доказательствами. Замки были открыты, но крышка не поднята. С этим было связано что-то жалкое, почти неприятное. Глинн хотел получить результаты обследования в конце дня.

С минуту Брамбелл смотрел на ящик, не сводя глаз. Потом отложил книгу в сторону, с сожалением встал с койки и одернул на себе хирургический костюм. Хотя ему редко приходилось заниматься собственно медицинскими делами и еще реже проводить операции, он любил носить одежду хирурга и не расставался с ней, пока не ложился спать. Как униформу, он находил ее более устрашающей, чем полицейская, и только немного менее устрашающей, чем сама старуха Смерть. Костюм хирурга, особенно в пятнах крови, способствует сокращению официальных визитов и ускорению лишних разговоров.

Брамбелл вышел из своей каюты и остановился в большом коридоре медицинского отсека, изучая параллельные линии открытых дверей. В приемной никого. Десять коек, и все пустые. Просто великолепно.

Войдя в лабораторию, Брамбелл вымыл руки в большой раковине, потом стряхнул с пальцев воду короткими вращательными движениями, непочтительно пародируя священников. Включив локтем сушилку, он стал потирать свои старые шишковатые руки под струей воздуха. Занимаясь этим, он смотрел на аккуратные ряды старых книг — избыток, перекочевавший сюда из каюты. Над ними он повесил изображение Иисуса Христа и маленькую фотографию двух малышей-близнецов в матросских костюмчиках. Изображение Христа напоминало ему о многих вещах, порой внутренне противоречивых, но всегда интересных. Фотография его самого с братом-близнецом Саймоном, который был убит грабителем в городе Нью-Йорке, напоминала ему, почему он никогда не женился и не имел детей.

Брамбелл натянул резиновые перчатки, включил бестеневую лампу и повернул увеличительное стекло таким образом, чтобы оно оказалось над столом с голубым ящиком. Он открыл ящик и неодобрительно уставился на груду костей. Он сразу понял, что некоторых недостает, а остальные сложены как придется, без всякого соответствия с анатомией. Он покачал своей мудрой головой по поводу всеобщей людской некомпетентности.

Брамбелл начал вынимать кости, идентифицировать их и размещать на столе в должном порядке. Следов повреждений, нанесенных животными, немного, разве что покусы грызунов. Потом он наморщил лоб. Количество предсмертных переломов было необычным, даже поразительным. Он помедлил, задержав кусок кости на полпути от ящика к столу. Затем он осторожно положил его на металлическую поверхность. В лазарете стояла тишина. Брамбелл отошел назад, сложив руки в зеленых перчатках, и стал смотреть на останки.