Дуглас Престон - Граница льдов

Брамбелл сонно кивнул. История была интересной. Из нее могла бы получиться хорошая, увлекательная новелла. Джек Лондон мог бы прекрасно ее использовать. А еще лучше — Конрад.

— Меня беспокоит Макферлейн, — сказал Глинн, врываясь в его мысли. — Мы не можем допустить, чтобы здесь произошло нечто подобное. Это все погубит. Если он смог предать брата своей жены, он, не задумываясь, предаст Ллойда и ЭИР.

— Зачем ему это? — Брамбелл зевнул. — У Ллойда глубокие карманы, и он с готовностью подписывает чеки.

— Макферлейн, конечно, наемник, но здесь дело много сложней. Метеорит, который мы хотим заполучить, обладает некоторыми очень странными особенностями. Если Макферлейном снова завладеет старая идея в связи с этим метеоритом, как это случилось в связи с Торнарссаком… — Глинн замялся. — К примеру, вдруг нам придется воспользоваться аварийным сбросом, что произойдет в самой экстремальной ситуации, когда на счету каждая секунда. Я не хочу, чтобы кто-то пытался этому помешать.

— Какова моя роль в этом?

— Вы занимались психиатрией. Я хочу, чтобы вы внимательно читали эти периодические рапорты. Если вы заметите любую причину для беспокойства, особенно начальные признаки срыва, подобного предыдущему, пожалуйста, дайте мне знать.

Брамбелл снова просмотрел обе папки, старую и новую. Содержимое старой папки было странным. Удивляло, откуда Глинн получил всю эту информацию. Сомнительно, что это были данные психиатрических или медицинских обследований. Многие отчеты были подписаны именами без указания принадлежности к врачебному званию. Некоторые вообще не были подписаны. Каков бы ни был источник, он имел очень сильный душок.

Брамбелл наконец посмотрел на Глинна и захлопнул папку.

— Я просмотрю это, да и к нему самому буду присматриваться. Я не уверен, что мое мнение относительно происшедшего совпадет с вашим.

Глинн встал, чтобы уйти. Его серые глаза остались непроницаемы, как графит. Брамбелла это подсознательно раздражало.

— А гренландский метеорит? — спросил доктор. — Он оказался из межзвездного пространства?

— Нет, конечно. Это обыкновенный камень из астероидного пояса. Макферлейн ошибался.

— А жена? — спросил Брамбелл через мгновение.

— Чья жена?

— Жена Макферлейна. Малу Масангкей.

— Она от него ушла. Вернулась на Филиппины и снова вышла замуж.

Глинн ушел. Звук его осторожной поступи затихал в коридоре. Прислушиваясь к удаляющимся шагам, врач задумался. Затем ему на память пришла строчка из Конрада. Он произнес ее вслух:

— «Ни один человек не осознает, на какие хитрые уловки он пускается, чтобы избежать зловещего призрака самопознания».

С чувством возвращающегося удовлетворения он отодвинул в сторону папки и пошел обратно в свою каюту. Располагающий к лени экваториальный климат, а также что-то связанное с самим Глинном заставило доктора подумать о Моэме, точнее, о его коротких рассказах. Он пробежался пальцами по толстым корешкам книг. Каждая при прикосновении рождала мир воспоминаний и эмоций. Нашел ту, что искал, уселся в большое вращающееся кресло и с трепетной радостью открыл обложку.

«Ролвааг»

11 июля, 7 часов 55 минут

Макферлейн вышел на паркетную палубу и с интересом огляделся вокруг. Он впервые оказался на мостике, и, без сомнения, это было самое впечатляющее место на «Ролвааге». По ширине мостик был таким, как сам корабль. С трех сторон помещения доминировали огромные квадратные иллюминаторы, отклоненные наружу снизу вверх и снабженные стеклоочистителями. Двери с обеих сторон вели на крылья мостика. Сзади было еще две двери. На одной буквами из меди было обозначено: «штурманская рубка», на другой — «радиорубка». Под передними иллюминаторами всю ширину мостика занимало оборудование: пульты, ряды телефонов, управление контрольными постами по всему судну. За стеклами на штормовые пустыни океана налетел предрассветный шквал. Единственным освещением было свечение экранов и панелей приборов. Ряд окон поменьше позволял посмотреть назад, между трубами. За кормой судна пенилась белая двойная линия кильватерной струи, исчезающая у горизонта.

В центре помещения находился пульт оперативной системы управления. Рядом с ним Макферлейн увидел капитана — неясно различимую в почти полной темноте фигуру. Она говорила в телефонную трубку, иногда наклонялась, шепотом давала указания рулевому, стоявшему рядом с ней. Его глаза освещал холодный зеленый свет, исходивший от экрана радара.