Дуглас Престон: Граница льдов

Пока Масангкей работал, дождь усилился. В самых низких местах галечниковой равнины образовались мелкие лужи. С севера, из пролива Франклина, потянуло холодом. Стали слышны далекие раскаты грома. Прилетевшие чайки кружили с любопытством над головой у Масангкея, издавая крики, в которых ему слышалась обреченность.

Яма углубилась до фута, потом до двух. Под плотным слоем гравия оказался мягкий слой наносного песка, копать стало легко. Холмы скрылись за пеленой дождя и тумана. Масангкей продолжал работать, ни на что не обращая внимания. Он снял куртку, затем рубашку и даже майку. Грязь и вода, смешиваясь с потом на спине и груди, обрисовали бугры и впадины его мускулатуры. Пряди бороды напитались водой.

Внезапно, вскрикнув, он прекратил копать. Присел в яме и стал счищать руками землю и песок с твердой поверхности у себя под ногами. Потом распрямился, позволил дождю смыть с этой поверхности остатки грязи. И вдруг вздрогнул от потрясения и замешательства. Потом он опустился на колени, словно в молитве, и благоговейно раскинул свои потные руки на поверхности. Он дышал с трудом, в глазах застыло дикое изумление, пот и дождь стекали у него со лба, сердце колотилось от напряжения, возбуждения и невыразимого счастья.

В этот момент из ямы вырвалась взрывная волна ярчайшего света, сопровождаемая чудовищным гулом, который раскатился по долине, отражаясь и затихая среди дальних холмов. Оба мула повернули голову в направлении шума. Они увидели маленький сгусток тумана, который приобрел очертания краба, разлетелся и уплыл в дождь.

Привязанные мулы с безразличием отвернулись от зрелища. На остров Десоласьон спустилась ночь.

Остров Десоласьон

22 февраля, 11 часов

Длинное каноэ из коры рассекало воду пролива и стремительно двигалось благодаря приливному течению. Одинокая фигура, маленькая и согбенная, стоя на колене, мастерски работала веслом, удерживая утлый челнок на волнах. Из середины каноэ, где на подкладке из влажной глины был разложен тлеющий костерок, поднималась тонкая струйка дыма.

Лодка обогнула черные утесы острова Десоласьон, оказавшись в более спокойной воде маленькой бухты, и прошуршала по гальке пляжа. Человек вылез из нее и вытащил на берег за отметку самого высокого прилива.

Он услышал эту новость мимоходом от одного кочующего рыбака, в одиночестве живущего в этих холодных краях. Необычным было уже то, что человек, казавшийся иностранцем, посетил отдаленный и неприветливый остров, но еще необычней то, что он здесь и остался, если верить молве.

Он остановился, заметив что-то. Прошел вперед и поднял обрывок стекловолокна, потом еще один, рассмотрел их, подергал волокна на рваных краях и выбросил. Останки недавно разбившейся лодки. В конце концов, возможно, все объясняется очень просто.

Мужчина имел необычный вид. Это был старик с темной кожей, длинными седыми волосами и жиденькими усиками, свисавшими по щекам как паутинки. Несмотря на морозную погоду, на нем были только грязная футболка и мешковатые шорты. Он ловко высморкался, зажав пальцем сначала одну ноздрю, потом другую. После чего стал карабкаться на скалу, возвышавшуюся над маленькой бухтой.

Забравшись наверх, старик остановился. Его черные блестящие глаза изучали землю в поисках примет. Гравийное плато, усеянное кочками мха, благодаря постоянной смене оттаивания и замерзания великолепно сохраняет следы ног и копыт.

Он пошел по неровному следу, ведущему наверх к снежнику. Там след продолжался вдоль края снежника, а потом спускался в долину за ним. На выступе, с которого открывался вид на долину, следы имели хаотичное расположение. Старик остановился, глядя вниз на бесплодную долину. Там внизу что-то было: цветные пятнышки среди однообразного ландшафта и солнечные блики от полированного металла.

Он поспешил вниз.

Сначала он наткнулся на мулов, привязанных у валуна. Они давно умерли. Его алчный взгляд рыскал по земле, загораясь при виде припасов и снаряжения. Потом увидел тело.

Приблизился, двигаясь теперь гораздо более почтительно. Тело лежало на спине примерно в сотне ярдов от недавно выкопанной ямы. Оно было нагим, за исключением клочков ткани, прилипших к обугленной плоти. Черные обожженные руки были подняты к небу, подобно лапам мертвой вороны, а согнутые в коленях ноги подтянуты к сломанной грудной клетке. Дождевая вода скопилась в пустых глазницах, образуя два крошечных озерца, в которых отражалось небо и облака.