Крис Карлден - Пророк смерти

Вскоре после обеда зазвонил телефон. Полицейский, представившийся Метцгером, был из комиссии по расследованию убийств, что сильно напугало Дженнифер. Но тот сразу объяснил ей, что по делу Карлы не появилось ничего нового, но он все равно хотел бы сейчас заехать за ней для короткого разговора. В двух последних убийствах прослеживаются параллели с похищением ее сестры. Дженнифер тут же согласилась, хотя и с нехорошим чувством.

По дороге к зданию Управления уголовной полиции следователь в штатском объяснил ей, почему ее хотят допросить еще раз. Один коллега из одиннадцатого отдела, который занимался расследованием похищения Карлы, узнал в столовой от коллеги из комиссии по расследованию убийств об этом роковом времени – 2 часа 41 минута, – которое написал на месте убийства разыскиваемый преступник, и тут же вспомнил, что точно такое же время фигурировало в случае Карлы.

После разговора комиссар Метцгер снова отвез ее домой и даже проводил до входной двери. Если бы подружки Карлы поступили точно так же в ночь ее похищения, сестра была бы сейчас с ней. Дженнифер запретила себе заниматься самоистязанием. Но у нее плохо получалось.

Уже сотни раз она просматривала папку, которую ее мама собирала и берегла, как сокровище. При этом она снова и снова старалась выудить из фотографий, газетных сообщений и копий полицейских следственных документов что-нибудь новое. Но безуспешно. Вот и сейчас папка матери лежала на столе перед Дженнифер.

Когда слеза капнула на написанную маминой рукой заметку, Дженнифер быстро вытерла ее, размазав чернила по бумаге.

– Черт, – выругалась она. Почему их семья не может быть нормальной, как у всех ее подруг? Но нет, отец умер в тридцать пять лет от рака легких. Ей тогда было пять, а Карле семь. Кроме маленького домика, который их мать смогла купить на страховую выплату после смерти мужа, у них ничего не было. Им постоянно не хватало средств. Мать полностью посвятила себя Дженнифер и Карле и выслушивала их тревоги и беды. Она никогда не жаловалась, что ей тяжело.

Когда Карла внезапно пропала, мать словно провалилась в бездну. По ночам Дженнифер слышала, как она плачет, и собственные слезы по Карле беззвучно капали на подушку. При этом в первые два месяца они с мамой еще подбадривали друг друга.

«Карла жива. Однажды она появится на пороге, и мы снова сможем обнять ее», – всегда повторяла ее мать, когда Дженнифер сходила с ума, представляя, что могло случиться с Карлой. Но Карла так и не вернулась. И хотя, скорее всего, она была мертва, надежда на чудо все равно оставалась. Но именно такая рожденная неизвестностью надежда и не давала Дженнифер и ее матери закрыть эту тему, погоревать и свыкнуться с потерей. Дженнифер считала, что именно это в конце концов и сломало мать.

Четыре недели назад она перенесла инсульт. С тех пор находилась в больнице. Врачи сказали, что она вряд ли сможет ходить. Ее речевой центр был парализован, как и все тело, за исключением правой руки: маме удавалось корявым почерком писать Дженнифер записки. С тех пор Дженнифер была одна в доме. Она ненавидела эту тишину.

Папку с заметками об исчезновении Карлы она перенесла к себе в комнату, и не проходило дня, чтобы она их не пересматривала. Она верила: если у нее получится выяснить нечто новое, что поможет найти Карлу, их мама снова поправится. Дженнифер запретила себе думать о том, как все будет, если этого не случится. Помощи ей ждать было не от кого. Это она с горечью выяснила вскоре после исчезновения Карлы. Ее немногочисленные, но, как ей казалось, верные подруги по необъяснимым причинам отдалились от нее в это тяжелое время. С тех пор ей мерещилось, что от нее исходит какая-то неизлечимая болезнь, которая заставляет людей отходить подальше, как только они ее замечают. А еще эти невыносимые сочувствующие взгляды соседей и знакомых. Иногда кто-нибудь даже отваживался спросить, как у нее дела. В таких случаях она просто отвечала «плохо» и уходила, потому что на глаза ей наворачивались слезы. Дженнифер знала, что для всех вокруг жизнь продолжается. Никто не мог прочувствовать ее ситуацию, и поэтому она никого не хотела посвящать в свои переживания.

И во время разговора с комиссаром Хартманом и его коллегой Сарой Винтер она тоже собралась и не подала виду, в каком отчаянии на самом деле находится. Она честно и добросовестно отвечала на все вопросы, и ей показалось, что на лицах следователей отразилось легкое разочарование. Вероятно, они думали, что теряют время, потому что все известное Дженнифер уже и так было занесено в протокол. Так что полицейские могли и не вызывать ее к себе в комиссариат, чтобы еще раз лично опросить.