Олег Дивов - След зомби

Это оказалось устройство, о котором даже вконец сбрендившие беглые зомби говорили только шепотом. Настоящая, без оговорок, психотронная пушка. Не генератор, нуждающийся в руках экстрасенса, а полностью автоматизированное микроволновое оружие. За его пультом управления вроде бы никто не сидел, но оператор сканирующей установки несколько раз обращался к этому пустому месту и разговаривал с ним, как будто там был человек.

Изумленный Тим буквально прилип к фургону и потратил остатки сил на то, чтобы разобраться, в чем там дело. И пришел к выводу, что за пушкой тоже кто-то есть, но «унюхать» его невозможно. А значит, и поразить — тоже. Цель, которую не брал «на нюх» Тим, не заметил бы и проигнорировал даже шарик. Наконец-то Проект усадил возомнившего о себе экстрасенса Костенко в лужу по всем статьям.

Геопатогенная зона под домом помнила Тима и была к его услугам. Но врезать ее излучением по фургону, чтобы все там внутри к чертовой матери расплавилось, означало тут же впасть в энергетическую кому, столько для этого потребовалось бы усилий. Вконец расстроенный, Тим отступил. Он совершенно вымотался, у него не хватило пороху даже на то, чтобы вломиться переночевать в чью-нибудь квартиру. Ему отказывались повиноваться даже бублики, жизненно необходимые для подпитки следящего контура. Тим был подавлен, у него опускались руки. И он отлично знал причину депрессии. Ему было страшно идти на встречу с Ольгой.

Девчонка-зомби с многослойной психикой ужаснула его так, как не пугали даже ночные голоса, когда он впервые услышал их год назад. Вервольф из повторяющегося кошмара, жуткий зверь, с которым, быть может, Тиму еще предстояло встретиться, не заставлял его так дрожать и бояться. До Тима вдруг дошло, что он больше никому на свете не может доверять. Раз его дар не безупречен, раз некоторые категории зомби не определяются методами пси, то самым разумным для Тима было бы немедленно оборвать все свои прежние контакты и бежать. Желательно — из страны, а еще лучше — на какую-нибудь другую планету.

Потому что теперь в любой момент самый близкий человек мог измениться в лице и ударить Тима сзади по голове. Может, один раз, другой, третий удастся вовремя отскочить. Но однажды «щелчок» следящего контура запоздает. И тогда — психотронная пушка, которую не взорвешь даже сотней шариков, и экранированный человек за ее пультом, которого не «укусишь». И конец всему.

Тим ежился от ночного холода на грязной лестнице в сыром подъезде, грыз ногти и мучительно искал выход. К рассвету он впал в отчаяние. Утром решил — будь что будет. Пришел на вокзал, дождался Ольгу и сказал:

— Здравствуй, солнышко.

А теперь он спал, и его изголодавшееся поле, живущее во время отдыха само по себе, жадно тянуло на себя энергию, откуда только могло. К счастью, ехать нужно было всего полчаса, и энергетический «пылесос» не успел выйти на режим. Ведь ближе всех к нему была та, у кого Тим совсем не хотел воровать энергию. Теплая, сильная и дружественная женщина, которая любила Тима и которой он доверял.

Точнее, рискнул довериться.

5 мая — 14 мая, 20 августа 1991 года

— А что ты скажешь, если я попрошу разрешения здесь… э-э… задержаться? — спросил Тим в воскресенье ближе к вечеру.

Ольга приподнялась на локте и заглянула ему в глаза. Закатное солнце через окно светило ей в спину, и Тим невольно улыбнулся, таким прекрасным было лицо девушки в ореоле горящих золотом волос.

— Да запросто… — произнесла она задумчиво. — Мои сейчас заняты, раньше чем через месяц они сюда носа не высунут. Поесть я тебе приготовлю чего-нибудь впрок, магазин в поселке, ты знаешь где. Сейчас барахло отцовское разберу, подберем тебе одежонку, не будешь же ты в одном и том же ходить.. А у нас в агентстве затишье, я смогу приезжать часто, ехать удобно… Деньги есть у тебя?

— Есть немного, на какое-то время хватит.

— Ладно, придумаем что-нибудь. Слушай, а твои? Они вообще в курсе, что происходит?

— Ну как тебе сказать… С матерью я на днях по телефону говорил. Она думает, что я ложусь в этот самый Институт на обследование. Рада безумно. Так что, допустим, неделю они беспокоиться не будут. Вот ведь дал бог родителей, а?

— Это ты их довел, милый. Извини, но ты кого хочешь сломаешь…

— И тебя?

— И меня. Ладно, не будем.

— Извини.

— Ничего. — Она прильнула к нему всем телом и мягко поцеловала в небритую щеку. — Колючка моя любимая… Знаешь, я отпрошусь, пожалуй, и в среду вернусь сюда до конца недели. Может, порисую немного, тряхну стариной. Здесь так тихо…