Михаил Логинов - Битва за Кремль

Сегодня же тетя Даша принесла особую историю, так что тетя Клава бросила свой огород да еще мужа оторвала от кроссворда — слушай.

— Такое сегодня в администрации было… Румер объявился!

— Совесть заела что ли? — предположила тетя Клава. — Людей обманул, а потом решил повиниться.

— Его раньше клопы съедят, чем совесть, — возразила уборщица. — Нет, его новый полпред привез.

Возникла пауза — как же фамилия? Муж тети Клавы, читавший газеты, и уборщица вспомнили одновременно — Столбов.

— Сегодня было заседание комитета, как его… по социальным вопросам, ну, по голытьбе вроде нас. Очередная объяснялка, почему денег нет. Заседание открытое. Как всегда, работяги с комбината подтянулись. У них своя проблема, ну, ты без меня знаешь, от Кольки. Им два года не платили, а народ по дурости кредитов набрал и не знает, как жить.

Тетя Клава начала вздыхать, мол, ее сын Колька из-за этих долгов опять чуть не спился, но муж прекратил вздохи — требовал продолжения.

— Полпред приехал со своей свитой, сел в заднем ряду. Я даже его не разглядела поначалу. Заседание началось. Ну, народ, как всегда, начал нести на власть. Мне стало Дмитрия Олегыча жалко. Нормальный мужик, из наших, поселковых…

Муж тети Клавы возразил, что глава все равно виноват, и рассказ чуть не перешел в спор. Тетя Клава заглушила супруга, требуя продолжения.

— Вот. Народ звереет, глава чего-то отвечает про кризис и дефицит бюджета. Потом не выдержал и всех перекричал: «Вы что хотите, чтобы я вам прямо сейчас Румера из-под земли достал со всеми украденными деньгами?» И тут полпред говорит: «Правда, хотите Румера увидеть?» Не успел народ возмутиться, мол, чего смеешься, и без твоих шуток жить тошно, как дверь распахнулась, и в зал втолкнули Румера. Влетел, будто поджопник дали в коридоре.

Тетя Клава попросила рассказать, как выглядит Румер. А то многие слышали про прежнего владельца, набравшего кредитов и обанкротившего комбинат, но мало кто видел.

— Да мелкий, пузатый и плешивый, как массовик Аркашка из ДК, ну тот, который с баяном плясал. Едва в зале очутился, забоялся, что народ его бить будет, да и побежал к трибуне, к начальству поближе. Ну, работяги, особенно бабы, с мест повскакали, того и гляди побьют. Полпред встал и всех успокоил.

— Как? — поинтересовался муж тети Клавы.

— Просто сказал: «Ти-хо». Есть такие мужики, раз скажут, и уже довольно. Вот полпред из таких. Спокойно так говорил, еще ни разу не видела, чтобы власть так с народом общалась. В двух словах все объяснил. Оказывается, этот гад, прости меня Господи, за границу не сбежал. Уехал в Сибирь и там тоже бизнесом занялся, на наши деньги. А полпред вызнал, где он, и привез. Уж не знаю, добром или угрозой, но просто вытащил, как в цирке кролика из шляпы. Румер сообразил, что деваться некуда, и начал деньги возвращать.

— Опять пообещал что ли? — недоверчиво спросил муж тети Клавы.

— Говорю же — начал выдавать. Ну не сам, конечно, инкассаторская машина на завод приехала. Уже сегодня за два месяца погасили. Смотри, чтобы Колька ваш на радостях не запил. Еще полпред распорядился списки составить тех, кто кредиты брал и кому надо зарплату выдать в первую очередь. А Румеру подарили путевку в «Березовую тишину» — наш пансионат, что на восьмом километре. Полпред ему так и сказал, я слышала: «Сиди, лечи почки и выплачивай деньги. И не вздумай сбежать, не то почки совсем отвалятся».

— А что за мужик этот полпред? — спросила тетя Клава.

Уборщица задумалась — хотела найти правильные слова.

— Не такой, как обычное начальство, — наконец сказала она. — По походке — бодрячок, не плывет по залу, как наш глава или губернатор, когда к нам приезжал, а идет чуть не вприпрыжку. Голова седая, но не по-стариковски. Говорит весело, без прибауток, просто, легко говорит. Только я такого весельчака обидеть бы не хотела. Он на Румера взглянул, вроде бы и улыбка не ушла, а тот чуть к стене от взгляда не прилип.

— Сердитый такой? — уточнила тетя Клава.

— Да. Но сердитый тоже не как обычное начальство. Сколько раз я видала, как наш Олегыч разносы делает начальникам комитетов: кричит, аж люстра качается. Это на людях, а потом, когда комедь кончится, простит и ничегошеньки не поменяется. А полпред — по-другому сердитый, без игры. Сразу видно: и сам слово сдержит, и от других добьется.

Муж тети Клавы все равно засомневался, вдруг это тоже «комедь». Жена заспорила с ним вяло, а тетя Даша — резко:

— Ты, как на пенсию ушел, сколько раз начальство видел, кроме бухгалтера и участкового? А я со своей шваброй столько перевидала. Уж могу отличить. — И добавила: — За такого и проголосовать можно. Жаль, на выборы не пойдет.