Деон Мейер - Смерть на рассвете

Томас ван Вюрен показал мне выход из лабиринта.

Поскольку учился я хорошо, я видел перед собой четкую цель. Конечная цель и успехи в учебе выполняли роль бога из машины. Я понемногу выползал из болота. Я начал любить себя.

Ах, как много значат похвалы, особенно если они заслуженные!

«Ваши сочинения показывают замечательные писательские навыки и умение вести полемику. Читать их — одно удовольствие».

«Ваши углубленные знания предмета производят большое впечатление; они находятся на гораздо более высоком уровне, чем можно ожидать от студента. Поздравляю!»

Преподаватели не догадывались, а я понимал только на подсознательном уровне, что учебный курс стал для меня нитью Ариадны. Я учился в каждую свободную секунду, читал больше, чем было необходимо, анализировал. Я выбрал не один, а два дополнительных предмета: помимо полицейской подготовки занимался криминалистикой и психологией. Они оба казались мне очень важными. По всем предметам я (к радости своей) каждый курс заканчивал с отличием. Меня повысили — кстати, и экзамен на чин сержанта я тоже сдал — и перевели в Преторию. Сержантские нашивки значили для меня очень мало. У меня были далекоидущие планы. Мама радовалась тому, что ее сын обрел новую цель в жизни — а также тому, что я получаю «высшее образование».

Она позвонила к нему в дверь в семь утра; ван Герден открыл — взъерошенный со сна, невыспавшийся. Она влетела в его дом, как фурия. На щеке пламенела красная отметина. Хоуп Бенеке злилась, потому что оказалась бессильна, потому что так и не сумела его понять.

Она прислонилась к серой стене, а он так и застыл в проеме открытой парадной двери.

— Дверь закройте, — велела она. — Холодно.

Ван Герден вздохнул, закрыл дверь, подошел к креслу, сел.

— Хоуп, вы моя работодательница. Можете меня уволить. Это ваше право.

— Почему вы ударили его, ван Герден?

— Потому что мне захотелось.

Она потупилась и стала медленно качать головой.

В комнате повисло молчание.

— Кофе хотите? — спросил он без всякого намека на гостеприимство.

Голова ее по-прежнему раскачивалась из стороны в сторону; она посмотрела на свои кроссовки, подбирая нужные слова.

— Нет, кофе я не хочу. Я хочу, чтобы вы ответили на мои вопросы.

Ван Герден промолчал.

— Я пытаюсь понять, ван Герден. С тех пор как вы бросили меня там вчера вечером, избили человека в кровь и уехали, я все время пытаюсь понять, как же работает ваша голова. Вы были…

— Так вот почему вы разозлились? Потому что я бросил вас там?

Она взглядом заставила его замолчать. Когда же заговорила снова, голос ее был тише тихого.

— Раньше вы были служителем закона. Судя по всем отзывам, хорошим служителем закона. В последние несколько дней я достаточно пообщалась с вами и пришла к выводу, что вы — человек умный. Вам известно о существовании причинно-следственных связей. Вы отдаете себе отчет в своих поступках. В то же время вы понимаете, что поступки совершают люди… Именно так работает вся система правосудия, ван Герден. Ее цель — защитить общество от последствий некоторых поступков. Потому что последствия всегда оказываются гораздо шире.

— Хоуп, вы пришли затем, чтобы уволить меня?

Она не колебалась ни секунды; ее невозможно было сбить с курса.

— Но одного я не понимаю, ван Герден. Почему вы присвоили себе право кого-то бить, вымещать свою детскую ярость на беззащитном человеке, даже не подумав об остальных девятнадцати гостях!

— Беззащитном? Ничего себе беззащитный! Он, между прочим, бывший регбист. И настоящая сволочь.

— По-вашему, ван Герден, сквернословие делает вас более мужественным? Вы думаете, брань делает вас сильнее?

— Хоуп, идите знаете куда? Я не просил любить меня. Я такой, какой есть. Я никому ничего не должен. Вы не имеете права приходить ко мне и рассказывать, какой я плохой. Я ударил гада, потому что он этого заслуживал. Он весь вечер нарывался. И еще выдрючивался!

— Я не имею права? Значит, только вы имеете право на все? Вы явились в дом к Каре-Ан, потому что вам потребовалась ее помощь. А потом вы избили ее друга, ее гостя. Избили зверски, жестоко, и только потому, что вам не понравились его высказывания и его внешний вид? Вы доказали свою правоту кулаками. Вы сочли, что имеете на это право. Но когда я объясняю вам то же самое в сравнительно цивилизованной форме, вы вдруг становитесь в позу. Где же ваше чувство справедливости, ван Герден?