Ли Чайлд - Джек Ричер. Рассказы (Сборник)

Делани оглянулся на окно, затем наклонился к нему, двигаясь боком и удерживая Ричера на прицеле, и оглядываясь через плечо. Подойдя ближе, он преодолел броском последнее короткое расстояние, отклонившись назад и пытаясь одновременно следить за Ричером и заглядывать внутрь комнаты.

Он приближался к окну, всё еще наблюдая за Ричером, двигаясь спиной вперёд и оглядываясь через плечо влево и вправо. Ничего не видно.

Делани обернулся. Резко, словно бросая быстрый взгляд вокруг. Какое-то время он стоял лицом к зданию, затем встал на цыпочки и положил ладони на подоконник. С «Глоком» в руке это было неудобно, и он вытянулся как можно выше, наклонился вперед и сунул голову внутрь, чтобы осмотреться.

Длинная рука схватила его за шею и потянула внутрь. Вторая рука удерживала его руку с пистолетом, еще одна схватила его за воротник и перевалила через подоконник в темноту.

Ричер ждал в закусочной, с кофе и пирогом, за которые заплатил полицейский участок округа. Через два часа появился новичок-полицейский. Он ездил в Уоррен, чтобы забрать конверт цвета хаки с вещами Ричера. Его паспорт, его банковская карточка, зубная щетка, его семьдесят баксов в купюрах и семьдесят пять центов четвертаками и его шнурки. Парень перечислил всё это и передал Ричеру.

Еще он сказал:

— У него нашли тридцать тысяч. Они были в морозильной камере у Делани дома, завернутые в алюминиевую фольгу и с этикеткой от стейка.

Он ушел, а Ричер снова зашнуровал ботинки, разложил свои вещи по карманам, допил кофе и встал, чтобы уйти.

Аарон вошёл в дверь.

Он спросил:

— Ты уходишь?

Ричер сказал, что уходит.

— Куда направишься?

Ричер сказал, что понятия не имеет.

— Подпишешь свидетельские показания?

Ричер сказал:

— Нет.

— Даже если я очень попрошу тебя?

Ричер ответил:

— Нет, даже в этом случае.

Затем Аарон спросил:

— Что бы ты делал, если бы я не поставил ребят в это окно?

Ричер сказал:

— Он нервничал и был готов совершать ошибки. Возможности обязательно появились бы. Я уверен, что придумал бы что-нибудь.

— Другими словами, у тебя ничего не было. Ты поставил всё на то, что я хороший полицейский.

— Не преувеличивай, — сказал Ричер. — Хотя, я прикинул, что в лучшем случае шансы были пятьдесят на пятьдесят.

Он вышел из закусочной за город, к развилке окружной дороги, на север и на юг, в Канаду в одну сторону и в Нью-Гемпшир в другую. Он выбрал Нью-Гемпшир и встал, выставив перед собой большой палец. Через восемь минут он уже сидел в «Субару», слушая, как парень рассказывает о таблетках от боли в спине, которые он достал.

— Ничего лучше в жизни не пробовал, — говорил парень.

Ей было около девятнадцати, не старше. Может быть, моложе. По оценкам страховой компании, ей предстояло прожить еще не меньше шестидесяти лет. По моей, более реалистичной оценке — тридцать шесть часов, или тридцать шесть минут, если что-то пойдёт не так с самого начала.

Она была блондинкой с голубыми глазами, но не была американкой. Американских девочек отличает особое сияние и гладкость, накопленные многими поколениями, живущими в достатке. Эта девушка была другой. Её предки познали трудности и страх, и это знание отпечаталось в её лице, теле и движениях. Её глаза смотрели настороженно. Тело было худым, но это была не та субтильность, которая достигается диетой, а то, что по Дарвину происходит, если вашим предкам не хватало еды, и они периодически голодали. Она двигалась неуверенно и напряженно, немного с опаской, немного нервно, хотя, на первый взгляд полностью наслаждалась моментом.

Она сидела в нью-йоркском баре, пила пиво, слушала музыку и была влюблена в гитариста. С этим всё ясно. Её слегка настороженный взгляд был полон обожания, и всё оно было предназначено только ему. Девушка была, скорее всего, из России, к тому же была богата. Она занимала одна столик у сцены, перед ней лежала пачка свежих двадцатидолларовых банкнот только из банкомата, от которой она отщипывала по одной, расплачиваясь за каждую следующую бутылку и не требуя сдачи. Официантки были от неё без ума. В глубине зала сидел парень, с трудом втиснувшийся в мягкий диванчик и не отводивший от неё взгляд. Наверное, телохранитель. Это был высокий, широкоплечий и бритоголовый парень в черной футболке под черным пиджаком, и он же являлся одной из причин, почему девушке в возрасте девятнадцати лет, или даже еще меньше, разрешили пить пиво в городском баре. Это место не являлось чем-то вроде шикарных заведений, имеющих собственную политику в отношении несовершеннолетних богатых девочек — разрешать, либо нет. Это было, скорее, недорогое местечко на Бликер Стрит, в котором малообеспеченные юноши и девушки пытались заработать деньги себе на обучение. Понятно, что взглянув на неё и её телохранителя, из вариантов неприятности или чаевые они мгновенно выбрали второе.