Николай Усков - Семь ангелов

Свет проникал в сводчатое помещение из трех высоких окон, выходивших на восток, юг и запад. Лже-Гандон запер за собой дверь и остановился. Здесь должна была находиться разгадка тайны Авиньонского дворца. Когда-то стены капеллы украшали фрески, заказанные Климентом знаменитому итальянскому художнику Маттео Джиованнетти. Маттео работал над ними в 1345 году с 19 января по 24 сентября. Правда, фрески погибли. Лже-Гандон знал об этом. Он пришел только затем, чтобы прочесть пару уцелевших на стене строк. Они были начертаны красной краской, но почти стерлись: «Ангелы семи сфер тверди небесной… ангелы низвергают отпавших…» «Точно! – воскликнул мужчина. – Орфинель, Сингра, Дампнааль, Кальми, Асинор, Паскар, Боель. Есть!» Снаружи кто-то нетерпеливо дернул дверь. Кованая ручка несколько раз опустилась и поднялась вверх. Лже-Гандон не шелохнулся, он мечтательно смотрел в окно. Там за прозрачными витражами проплывали большие белые облака. «Семь ангелов», – сказал он тихо.

За ручку дергал не оболтус из местного лицея и не краснорожий клерк из Манчестера, как подумал лже-Гандон. Перед дверью в капеллу архангела Михаила стоял главный редактор журнала «Джентльмен» Иннокентий Алехин.

– Ну и х… с ней, – буркнул себе под нос Кен. В руках у него была почему-то карта Рима.

«Это и есть мавзолей Адриана, – Алехин думал что-то странное. – Мавзолей был построен между 135 и 139 годами после Рождества Христова. Здесь покоился прах императора Адриана, его жены Сабины и первого усыновленного сына, Луция Эелия. Римским императорам понравилось гнить в этом месте. Последним сюда отвезли Каракаллу в 217 году от Рождества Христова. Во времена лангобардов тут прятался папа Григорий Великий, – продолжал нести околесицу Алехин, – разумеется, Григорий никогда не был в Авиньоне, да и умер он почти за 800 лет до строительства Авиньонского дворца, уже не говоря про Каракаллу с Адрианом. Папа Григорий, – продолжал Кен, – установил на мавзолей Адриана первую статую архангела Михаила в честь избавления от эпидемии чумы 590 года. Отсюда современное название – Castello Sant’ Angelo. Нынешний бронзовый архангел – дело рук Петера Антона фон Фершаффельта. Середина XVIII века. Ну что же, впереди Ватикан», – заключил главный редактор.

Кен провел весь день в бегах. От Ирины Сергеевны он поехал в Ниццу, оттуда вернулся в Вильфранш, где позаимствовал в библиотеке дю Плесси карту Рима, оттуда отправился в Авиньон, едва не столкнувшись с лже-Гандоном, и прибыл обратно в Вильфранш только к десяти вечера. Ни Ксантиппы, ни Антуана – хвала святым апостолам – не было дома. Алехин поднялся в отведенную ему комнату и попросил принести бутылку белого вина. Он погрузился в дневник Хуго де Бофора, надеясь найти еще какие-нибудь подсказки.

Хуго описывал разговор с Климентом где-то на стенах папского дворца:

– Знаешь, как называется это место? – вдруг отвлекся понтифик. Мы стояли посреди строительных машин и лебедок.

– Помойка, отче?

– Запомни, – укоризненно покачал головой Климент, – место это станет самым прекрасным в нашем дворце. Ворота, которые находятся ниже, будут увенчаны двумя башенками, а названы они в честь апостолов Петра и Павла. – Я немного растерялся, пытаясь сообразить, к чему мне об этом знать, особенно теперь.

– Вы о чем, отче?

– О том, что тебе надлежит все знать, – я с беспокойством посмотрел на папу, но он махнул рукой, затянутой в белую перчатку, и продолжил…

Алехин был расстроен. Нечто, названное в честь апостолов Петра и Павла, совершенно не вписывалось в его концепцию. В Риме есть отдельно собор Святого Петра на Ватиканском холме, где апостол претерпел мученическую смерть около 67 года после Рождества Христова, и церковь Святого Павла за стеной – San Paolo fuori la mura. Эта вторая по размерам базилика Рима была построена в IV веке на месте захоронения апостола Павла. По древнеримским законам хоронить покойников в пределах крепостных стен было запрещено. Соответственно, гробница апостола Павла оказалась за стенами Рима.

Кен стал читать дальше. Однако других указаний на тайны Авиньонского дворца в дневнике не было. По-видимому, Хуго де Бофор отнес лирические отступления папы на счет его старческого слабоумия и не стал тратить на них чернила.

Зато Алехин убедился, что находится на правильном пути. Хуго рассказывал о том, как прекрасная Иоанна предстала перед судом понтифика и как папа провозгласил: «Невиновна. Более того, выше всех обвинений». Затем де Бофор уединился с Климентом в Комнате оленя. Незаконнорожденный сын спрашивал своего грешного святого отца: