Николай Усков - Семь ангелов

– Вы уже здесь? Я спускаюсь.

– …

– Хорошо. Номер 27. Деньги с вами, я надеюсь?

– …

– Жду.

Он выключил телевизор. Убрал бутылку водки с ковра. Закурил сигарету. Стук в дверь был очень тихим.

– Спасибо за пунктуальность. Мне здесь как-то не по себе, – сказал Иван, впуская посетителя в комнату.

– Раз вы спешите, давайте прямо к делу. Но, пожалуйста, угостите меня чем-нибудь покрепче. Я волнуюсь не меньше вашего.

– Здесь есть Hennessy XO.

– Отлично, обожаю блестящие коньяки. Они мне напоминают о самолетах. Помните, много-много лет назад, когда самолеты были роскошью, в них всегда была черная икра и Hennessy XO.

– Не помню, – неприветливо ответил Иван и разлил коньяк по бокалам.

– Ах, ну да, вы же совсем молоды, – посетитель обворожительно улыбнулся, – здесь ровно пять миллионов евро. Для вашего удобства все пятисотевровыми купюрами. – Он поставил мягкий кожаный баул рядом с круглым столиком, на котором сообщников ждал коньяк. – Хотите пересчитать?

– Хочу, деньги любят счет, – проявил настойчивость Иван. Из сейфа, спрятанного в гардеробе, он достал оранжевую папку и протянул посетителю. Тот взял ее бережно, словно драгоценную реликвию.

– Какой вкус! Мягкая телячья кожа цвета апельсина. Достойное обрамление для такого раритета, – посетитель, казалось, с головой ушел в чтение. Иван презрительно глянул на сумасшедшего, взял баул и высыпал его содержимое на диван. Сев пересчитывать деньги, он краем глаза заметил, что гость отхлебнул коньяка и прошептал по-французски:

– Прелестно, невозможно прелестно. Господи, какой слог!

«Конченый идиот», – мысленно констатировал Иван и углубился в пересчет. «Идиот» словно ждал этого. В тот момент, когда Иван пренебрежительно мотнул головой и перестал косить в сторону посетителя, тот ловким движением пальцев сдвинул камень на массивном перстне и высыпал белый порошок в бокал Ивана.

Приемный сын Климова закончил дело нескоро, но «идиот» все еще читал. Блаженная улыбка приросла к его лицу.

– Все в порядке. Давайте выпьем и разбежимся, – предложил Иван.

– Огромное вам спасибо, мой юный друг. Я ваш должник, – посетитель очаровательно улыбался.

«Форменный кретин», – подумал Иван, взял бокал, чокнулся и выпил залпом.

– О, как русским идет эта удаль, – восторженно заявил «кретин». Но Иван уже не расслышал слов. Резкий спазм сдавил его грудь, он дернулся, схватился за шею и упал.

– Жирная свинья, – брезгливо проговорил отравитель, – сладких тебе снов. – Он натянул перчатки, сполоснул в ванной свой бокал, тщательно протер, поставил обратно в бар. Затем достал из кармана какой-то клочок бумаги – в такие обычно упаковывают порошки в аптеке, – потер его о пальцы Ивана и положил на круглый столик. Сунул папку в баул с деньгами и вышел из комнаты.

Неаполь, лето Господне 1344, месяца ноября 20-й день

Господин наш папа определил меня жить при королеве этого королевства по имени Иоанна из рода Анжу, родственного нашему доброму королю Франции. Она всего на год младше меня, а значит, ей восемнадцать лет. Госпожа Иоанна стройна, златокудра, кожу имеет гладкую и белую, походку легкую. Нам, монахам, не подобает поднимать глаз на дев, но трудно смирить жар плоти, особенно в мои годы. Муж ее – король Андрей Венгерский семнадцать лет от роду, хоть и происходит из того же рода, а Иоанне является кузеном, наоборот, лицом уродлив, ростом мал, сложением хил, а нрав имеет самый надменный. Его здесь никто не любит, но больше всех сама Иоанна. Ведь женой означенного Андрея Венгерского стала она в семь лет, тогда как ее супругу шел только шестой год. Да и Андрей этот косоглаз и ужасен, о чем я уже писал выше. Он с трудом говорит по-латыни и на местном наречии, предпочитая всему лай, который заменяет венграм человеческий язык.

Иоанна не отличается целомудрием, приличным жене и королеве, но предпочитает общество мужчин. С ними проводит она большую часть дня в прогулках верхом, беседах и играх. Много раз подходил к ней с благословением, но она удостаивала меня лишь кивка головой, ибо не дала мне природа тех черт, которые способны возбудить в деве жар плоти. Я, ничтожный, должен был бы радоваться сей благоразумной ограде от греха, сооруженной вокруг меня ангелами. Но едва заслышу ее голос, подобный журчанию горного источника, как забываю и о своем сане, и о своем облике, за что должен буду, по справедливости, держать ответ на суде Божьем.

Один клирик из Ареццо по имени Франциск Петрарка [11]рассказывал нам, что все здесь было по-другому во времена деда этой Иоанны, короля Роберта, прозванного Мудрым [12]. Умом подобный Платону, а мудростью – Соломону, он собрал в садах своего дворца поэтов и философов, математиков и богословов, астрологов и медиков. Со смерти того Роберта прошло не более года, но вижу я здесь людей праздных и любострастных, разряженных в шелка и бархат, которые, подобно блудницам, предлагают свои тела юной королеве, только что открывшей в себе плотские стремления.