Дуглас Престон - Гора Дракона

Левайн ответил:

Но ты эгоистичный бог. Ты спрятал этот мир от других.

— Тут ты прав. Мне не хочется его ни с кем делить. Это слишком личное.

Левайн повернулся к волшебнику.

Ты воспроизвел остров в мельчайших деталях, единственное исключение составляет твой дом. Он в руинах. Почему?

Фигура волшебника сохраняла неподвижность, динамики молчали. Левайн понял, что коснулся болевой точки. Затем волшебник поднял оружие.

— Полагаю, нам пора заканчивать разговор, Чарльз, — сказал Скоупс.

Твое ружье меня не пугает.

— Напрасно. Ты лишь процесс внутри матрицы моей программы. Если я выстрелю, он будет остановлен. И ты застрянешь здесь, не имея возможности войти в контакт со мной или с кем-либо другим. Впрочем, сейчас все это имеет лишь теоретический интерес. Пока мы с тобой болтали о моем создании, я послал программу-ищейку, которая сумела обнаружить местоположение твоего терминала. Не думаю, что тебе очень удобно в лифте номер сорок девять, между седьмым и восьмым этажами. Группа встречающих уже направляется к тебе, так что никуда не уходи.

Что ты собираешься делать?

— Я? Ничего. А вот ты умрешь. Твое дерзкое проникновение и наглое вмешательство в мои дела не оставляет мне выбора. Ты противозаконно вторгся на мою территорию, а потому твое убийство будет вполне оправданным. Я сожалею, Чарльз, и говорю это вполне искренне. Мы не должны были закончить так.

Профессор собрался напечатать ответ, но потом остановился. Ему было нечего сказать.

— А теперь я намерен уничтожить программу. Прощай, Чарльз.

Волшебник тщательно прицелился.

В первый раз с того момента, как Левайн проник в здание «Джин-Дайн», ему стало страшно.

Карсон вздрогнул и проснулся. Было еще темно, но рассвет приближался. Он огляделся — небо начало светлеть на фоне темного входа в пещеру. В нескольких ярдах от него на песке спала Сюзанна. Он услышал ее тихое ровное дыхание.

Карсон приподнялся на локте, чувствуя, как на него снова накатывает жажда. Он подполз к источнику и жадно напился из пригоршни теплой водой. Утолив жажду, он сразу почувствовал голод, проснувшийся в глубинах желудка.

Встав, он подошел к выходу из пещеры и вдохнул прохладный предрассветный воздух. Лошади паслись в нескольких сотнях ярдов. Он тихонько свистнул — они подняли головы и навострили уши, почувствовав его присутствие. Карсон направился к ним, осторожно ступая в темноте. Они выглядели исхудалыми, но в остальном неплохо перенесли выпавшие на их долю испытания. Карсон погладил шею Роско. Глаза коня были блестящими и чистыми — хороший знак. Он наклонился и ощупал корону копыта. Она была теплой, но не горячей, никаких признаков воспаления.

Быстро приближался рассвет. Карсон огляделся. Окружающие горы состояли из песчаника, осадочные слои безумными диагоналями пересекали размытые холмы и каньоны. Он стоял и смотрел, как вершины озаряются алым светом восходящего солнца. Неподвижность воздуха вызывала почти религиозное благоговение: тишина в соборе перед первыми звуками органа. В тех местах, где мощные склоны гор сходились с пустыней, поток лавы покрывал подножие черной зазубренной массой. Их пещера оставалась незаметной — она находилась ниже уровня земли. С расстояния в сотню ярдов Карсону бы и в голову не пришло, что рядом может быть что-то, кроме черной лавы. И никаких следов Ная.

Напоив лошадей в пещере, он вывел их еще немного попастись — рядом он приметил свежую траву. Затем он подошел к мескитовому кусту и при помощи наконечника стрелы срезал длинный гибкий побег с сучьями и шипами на конце. Он сошел с языка лавы и направился в пустыню, внимательно изучая песок. Скоро он нашел то, что искал: свежие следы молодого кролика. Карсон прошел по ним сотню ярдов — они исчезали в дыре под кустом хвойника Присев на корточки, он сунул побег в норку. Карсон чувствовал, как шипы преодолевают несколько поворотов, и, добравшись до самого дна, принялся вертеть веткой. Когда Карсон понял, что поворачивать ее становится все труднее, он осторожно вытащил ветку наружу. Молодой кролик, чья шкура оказалась проколотой сучками и шипами, отчаянно пытался вырваться. Карсон прижал его левой ногой, отсек голову и подождал, пока кровь стечет в песок. Затем он выпотрошил тушку, освежевал ее и насадил на вертел, закопав внутренности в песок, чтобы не привлекать стервятников.

Когда ученый вернулся в пещеру, его спутница еще спала. У входа он развел небольшой костер, натер кролика солью, которая у него оставалась, и принялся его поджаривать. Мясо шипело на огне, голубой дымок поднимался в прозрачный воздух.