Дуглас Престон - Гора Дракона

— Мы предпринимаем энергичные действия против доктора Левайна и его клеветнических заявлений, — продолжал глава «Джин-Дайн». — На данный момент мы ведем с ним успешную борьбу, наши иски к доктору Левайну и Гарварду приняты судом. И у нас уже есть первые результаты. Гарвард отозвал университетский патент фонда Левайна. Пока они еще не сделали публичного заявления, но оно последует очень скоро. Полагаю, вам это может быть интересно. Естественно, в таком случае мы откажемся от иска к Гарварду.

— Понятно, — ответил журналист, мозг которого снова лихорадочно заработал.

«Возможно, историю еще удастся спасти», — подумал он.

— Специальный комитет университета сейчас пересматривает трудовое соглашение с доктором Левайном. Во всех контрактах есть пункт, позволяющий его аннулировать в случаях «аморального поведения». — Скоупс негромко рассмеялся. — Звучит как в Викторианскую эпоху. Но я могу вам сказать, что с Левайном все кончено.

— Ясно.

— Пока мы еще не знаем, как он это делал, но в его фальшивых обвинениях есть зернышки правды, которые он добыл незаконным способом. Очевидно, у него имелась возможность узнавать конфиденциальную информацию из «Джин-Дайн». — Скоупс протянул Баннистеру еще одну папку. — Здесь вы найдете подробности. Не сомневаюсь, что вы в состоянии получить нечто большее. Естественно, мое имя не должно фигурировать в связи с данными материалами. Я все это вам рассказываю только потому, что вы один из немногих журналистов, чьи моральные качества я уважаю, поэтому мне бы хотелось помочь вам написать сбалансированную честную статью. Пусть другие газеты публикуют все, что говорит Левайн, даже не пытаясь проверить достоверность его слов. Я знаю, что «Глоуб» действует взвешенно.

— Мы всегда проверяем факты, — сказал Баннистер.

Скоупс кивнул.

— Я очень надеюсь, что вы откроете миру истину.

Журналист едва заметно напрягся.

— Брент, вы можете рассчитывать на объективное изложение фактов.

— Совершенно верно, — сказал Скоупс. — Именно по этой причине я полностью честен с вами. Одно из обвинений Левайна соответствует истине.

— И в чем оно состоит?

— Недавно в «Маунт-Дрэгон» умер человек. Мы скрывали этот факт, чтобы сначала известить семью, но Левайн каким-то образом нас опередил. — Скоупс немного помолчал, и его лицо стало серьезным. — Один из наших лучших ученых погиб в результате несчастного случая. Из первой папки вы узнаете, что некоторые инструкции системы безопасности были нарушены. Мы тут же известили власти, в «Маунт-Дрэгон» прибыли следователи. Конечно, все это лишь формальности, лаборатория продолжает работать.

Скоупс вновь сделал паузу.

— Я хорошо знал погибшую женщину, — продолжил он. — Она была — как бы это лучше сформулировать? — необычным человеком, полностью поглощенным своей работой. В отдельных аспектах с ней было непросто иметь дело. Впрочем, она обладала блестящим умом. Вы ведь знаете, как трудно одаренным женщинам заниматься наукой даже в наши дни. Ей пришлось многое пережить, прежде чем она попала в «Джин-Дайн». Я потерял не только ученого, но и друга. — Он бросил быстрый взгляд на Баннистера, а потом отвел глаза. — Вина полностью лежит на мне. И с этим мне придется жить дальше.

Журналист с искренним сочувствием посмотрел на Скоупса.

— А как она… — начал он.

— Она умерла от травмы головы, — ответил Скоупс и посмотрел на часы. — Проклятье! Я опаздываю. У вас есть еще вопросы, Эдвин?

Баннистер взял диктофон.

— Возможно, позднее…

— Хорошо, надеюсь, вы меня простите. Позвоните, если вам что-либо понадобится.

Журналист смотрел, как худощавая фигура быстро удаляется из гостиной, и заметил, что при ходьбе Скоупс выворачивает носки наружу. Портфель, зажатый в его руке, вдруг показался ему слишком большим. Удивительный человек. И стоит огромных денег.

Когда Баннистер ехал обратно вдоль атлантического мыса, его мысли все время возвращались к сумме в пятнадцать миллиардов долларов — интересно, какое влияние окажет подобное заявление на цену акций «Джин-Дайн». Нужно узнать, сколько сейчас они стоят. «Пожалуй, нужно позвонить моему брокеру и вложить деньги в нечто более рискованное, интересное, чем в облигации, не облагаемые налогом», — подумал он.

Карсон поднял голову и сквозь визор шлема посмотрел на большие часы на стене лаборатории. На янтарном светодиоде горели цифры: десять сорок пять.

За час до этого в гриппозном отсеке ревели сирены, по коридорам топали тяжелые башмаки людей в защитных костюмах — шла обычная тренировка. Теперь в лаборатории было пусто, вновь воцарилась почти сверхъестественная тишина, которую нарушало лишь слабое гудение системы очистки воздуха. Напуганные шумом учений шимпанзе постепенно успокоились, их пронзительные крики смолкли, и они погрузились в тревожный сон. Коридор, в отличие от ярко освещенной лаборатории, заливал тусклый красноватый свет, тени метались в узких проходах.