Джеймс Холл - Под покровом дня

Торн сказал:

— Еще я разговаривал с юристом насчет наследства Кейт.

Она остановилась и уперла руки в бока, притворяясь рассерженной, однако Торн заметил искру заинтересованности в ее взгляде.

Рики шагнула к бродяге и сказала:

— Доктор Лири, найдите мне ящерицу. Прямо сейчас.

— Ладно, ладно, — сказал он, польщенный вниманием. — Улыбнулся Торну. — А ты тоже хочешь ящерицу? Хочешь?

Торн ответил, что ему и так хорошо.

Они стояли перед магазином водолазных принадлежностей. Улица была пуста, солнце почти село. С запада, с центральных улиц, доносились еле слышные звуки музыкального автомата. Доктор Лири ползал по чьей-то лужайке через несколько домов от них.

— Говори, Торн, если тебе есть, что сказать.

— Я знаю, почему ты ее убила, — сказал он.

Рики недоверчиво покачала головой, глядя на Торна.

— Тогда скажи мне. Ты проделал такой путь, так давай, говори.

— Не из-за того, что ты ее ненавидела, и не из-за денег, — сказал он. — Это первое, что приходит на ум. Нет, просто ты думала, что не можешь продолжать жить, пока жива она. Тебе легче умереть. Ты думала, что наконец-то будешь счастлива, когда она умрет. Перестанешь слышать голоса, мучиться от бессонницы. Но нет, не все так просто.

— Что за игру ты затеял, Торн? Что это за нелепая комедия?

— Кейт все оставила мне. Все, кроме двадцати пяти тысяч. Остров Отдохновения, дом, имущество, все. Ты получишь только двадцать пять штук.

Она на секунду закрыла глаза. И когда снова открыла, они были сощуренными, злыми и смотрели на него в упор.

— Двадцать пять тысяч. — Торн выдержал ее взгляд. — До того, как это случилось, ты думала, что тебе лучше умереть, чем ходить с ней по одной земле. Но теперь твоих родителей нет в живых, а ничего не изменилось. И это для тебя хуже всего. — Он взглянул ей прямо в глаза. — Ты уже это чувствуешь? Ощущаешь?

В ее взгляде он увидел что-то живое. Тревогу. Ее глаза забегали.

— Я опаздываю на работу, — сказала она тихо.

— Я еще не решил, как с тобой быть. Я знаю, что ты в этом замешана, Рики. Я не был уверен, пока не приехал сюда. Но теперь я знаю.

— Ты никогда не отличался умом, Торн. И не стал ни на йоту умнее.

Она попыталась напоследок испепелить его взглядом, потом зашагала прочь.

Торн смотрел, как она удаляется. У нее была плавная походка доктора Билла, она шла не подпрыгивая и не раскачиваясь на ходу. Шла очень решительно, как если бы шла по пояс в воде.

Торн поужинал неподалеку от самой южной точки Америки. Заказал самый южный гамбургер с дополнительной порцией томатов. Он снова мог испытывать чувство голода, поэтому мгновенно проглотил гамбургер и заказал второй, когда официантка принесла ему пиво.

— Ты что, с голодного острова, милый? — спросила она, ставя перед ним бокал «Будвайзера».

— Да, — ответил он, — был там довольно долго.

Он взял оставленную кем-то на соседнем стуле утреннюю газету и попытался вникнуть во все эти землетрясения, эпидемии и другие катаклизмы, о которых там говорилось. Где-то лучше, где-то хуже, но везде об одном и том же — как тяжело, когда что-то резко меняется.

Закончив есть, он оставил машину около ресторана и, пройдя пять кварталов, оказался рядом с «Сэндпайпер Бэй Клабом». Он заметил его при въезде в город и теперь собирался рассмотреть получше.

Еще пару лет назад на этом месте был «Сэндс Пьяно Бар». Ресторан и бар, пол которого всегда был покрыт песком, занесенным посетителями с пляжа. По вечерам в уголке тихо звучало пианино. Туристы избегали сюда заходить, потому что в туалетах дурно пахло, а кондиционер и вовсе отсутствовал.

Старое здание снесли. Теперь здесь был «Сэндпайпер Бэй Клаб» — пятиэтажный кондоминиум. Массивные ворота, охрана. В будке сидели серьезные ребята в униформе, в любой момент готовые исполнить свой долг.

Торн обошел вокруг здания. Он задержался на тротуаре на противоположной стороне улицы, чтобы получше рассмотреть трехсотпятидесятиметровую стену. Тут и там в окнах загорался свет. Похоже, на террасе пентхауза что-то отмечали. Здание было розово-белым, росшие вокруг королевские пальмы освещались прожекторами. Как и все новые здания на Ки-Уэсте, этот дом пытался создать иллюзию того, что был здесь вечно, что обладал такой же благородной легкостью и очарованием, как и старые дома кончей, а не состоял из бетонных панелей. Торну он напомнил зоб.

Он нашел причал, который еще не стал частным, и присел на краю. В лицо дул сильный юго-восточный ветер. Он снял ботинки и опустил пальцы ног в воду. С какой-то парусной шлюпки, стоящей на якоре в полутора километрах от Торна, доносились голоса.