Скотт Смит - Простой план

Я опять перезарядил ружье — пустая гильза покатилась по ковру. Сделав шаг вперед, я взял под прицел его лицо. Нажимая на спусковой крючок, я видел, как Сонни закрывает глаза. От выстрела матрац буквально взорвался, окатив водой спинку кровати и стену за ней. Мне пришлось отскочить, чтобы не забрызгать одежду.

Уже стоя на безопасном расстоянии, в дверях, я сделал два выстрела в потолок над кроватью. Потом полез в карман, достал еще пять патронов, зарядил ружье и начал палить наугад — по креслам, что стояли слева, по двери в ванную, в зеркало над туалетным столиком.

Закончив пальбу, я внимательно осмотрел себя — не осталось ли на мне капелек крови — и перезарядил ружье.

Спускаясь по лестнице, я один раз выстрелил в потолок. Уже внизу, стоя в дверях гостиной, сделал несколько последних выстрелов, пробил кожаную кушетку, телевизор и, наконец, кофейный столик, на котором стояли наши стаканы.

Один патрон я решил все-таки оставить.

Джекоба я отыскал в туалете. Он сидел на крышке унитаза. Ружье валялось на полу у его ног. Куртку и ботинки Сонни он держал на коленях.

— Все в порядке, — сообщил я, остановившись в. дверях ванной.

— В порядке? — переспросил Джекоб, не глядя на меня.

Я глубоко вздохнул. Чувствовал я себя неважно — внутри все дрожало, я был на взводе и даже подозревал, что у меня не все в порядке с головой. Я пытался взять себя в руки и тщательно продумать наши дальнейшие действия. «Самое трудное позади, — внушал я себе, — все теперь зависит только от того, как мы сыграем свои партии».

— Дело сделано, — сказал я.

— Он мертв?

Я кивнул.

— Почему ты так много стрелял?

Помедлив с ответом, я проговорил:

— Хватит тебе, Джекоб. У нас еще полно дел.

— Ты был вынужден так много стрелять или сделал это намеренно?

— Все должно выглядеть так, будто Лу был вне себя от ярости. Он буквально обезумел.

Я вытер лицо рукой. Перчатки мои пропахли порохом; я отметил про себя, что нужно не забыть спрятать их в грузовике, прежде чем мы вызовем полицию. С потолка начало капать; струйки воды звонко разбивались о керамическую крышку бачка, этот звук напоминал тиканье часов. Вода, вероятно, все еще лилась из матраца; она уже просочилась сквозь штукатурку.

Джекоб снял очки. Без них он казался еще более растерянным и беспомощным: щеки и подбородок его покраснели и распухли, как у подагрика, в то время как глаза ввалились, взгляд их стал тусклым и затравленным.

— Тебя не пугает то, что придет потом? — спросил он.

— Потом?

— Да, чувство вины. Раскаяние.

Я вздохнул.

— Дело сделано, Джекоб. Мы были вынуждены пойти на это.

— Ты убил Сонни, — сказал он таким тоном, словно был крайне удивлен этим.

— Да, верно. Я убил Сонни.

— Убил, — повторил Джекоб. — Так хладнокровно.

Я не нашелся с ответом. Мне не хотелось думать о том, что произошло, поскольку я прекрасно знал, что ничего хорошего из этого самоанализа не выйдет. До сих пор мне было очень удобно оправдывать свои поступки неизбежной необходимостью. Порой у меня даже возникало ощущение, будто я вижу себя на экране в качестве одного из персонажей кинофильма; я внимательно слежу за ходом событий, но повлиять на него не в состоянии. «Это судьба», — казалось, шептал мне на ухо чей-то голос, и я, повинуясь ему, выпустил вожжи из своих рук. И вот сейчас Джекоб своими идиотскими вопросами вновь бередил душу. Он заставлял меня оглядываться на случившееся, смотреть на эту розовую от крови воду, сочившуюся с потолка, сознавать, что это творение рук моих. Однако я тут же прогнал прочь эту назойливую мысль, вызвав на ее место бурный всплеск негодования в отношении брата, который сидел на стульчаке — толстый, пассивный, смеющий осуждать меня, в то время как именно его безрассудные поступки, продиктованные паникой и природной тупостью, толкнули меня на преступления.

— Ничего подобного не произошло бы, если бы ты не выстрелил в Лу, — сказал я.

Джекоб поднял голову, и я с ужасом увидел, что он плачет. Слезы ручьями текли по его щекам, и зрелище это наполнило меня сожалением и раскаянием: не надо было говорить с ним так резко.

— Я спасал тебя, — проговорил он срывающимся голосом и отвернулся, пряча от меня лицо.

— Не надо так, Джекоб. Пожалуйста.

Он промолчал. Плечи его сотрясались от беззвучных рыданий. Одной рукой он прикрывал глаза. Другая, в которой были зажаты очки, лежала поверх ботинок Сонни, на колене.

— Сейчас не время расслабляться. Нам еще предстоят беседы с полицией, репортерами…