Скотт Смит - Простой план

Только мы с Джекобом знали правду.

Я был уверен, что отныне все станет намного проще. С каждым днем мне будет все легче вспоминать о том, что я натворил. Педерсон был погребен, и уже можно было не бояться, что при вскрытии обнаружат нечто подозрительное; самолет занесло снегом, и следы вокруг него исчезли навсегда.

Но, пожалуй, самое большое облегчение испытывал я оттого, что по-прежнему считал себя порядочным человеком. Поначалу я думал, что происшествие на окраине заповедника изменит меня, повлияет на мой характер или индивидуальность; казалось, что меня будет преследовать чувство вины, ужас перед совершенным преступлением. Но ничего не изменилось. Я остался прежним. О смерти Педерсона, как и о найденных деньгах я думал много и напряженно, но лишь когда вспоминал о них. Мою повседневную жизнь события эти совершенно не затрагивали. Так что самым верным способом отвлечься от мучительных переживаний было перестать вызывать в памяти эти волнующие эпизоды.

Я понимал, что совершенное мною преступление подпадает под определение аномалии. К этому злодеянию меня подтолкнули чрезвычайные обстоятельства, не подвластные моей воле, и потому в душе я готов был оправдать свои действия и даже простить себя.

Но как воспримут это другие? Если что и беспокоило меня в тот момент, так это вовсе не страх перед разоблачением, не кража денег и даже не воспоминания об убийстве. Причина моих волнений была связана с Сарой. Сможет ли она понять и принять мой поступок?

Я чувствовал, как поддувает из окна. Пластиковая изоляция, которая была проложена во внешней раме, местами поистерлась, и ветер трепал ее лохмотья. Я видел, как родные и близкие Педерсона о чем-то разговаривали на автостоянке. Они окружили Рут и по очереди обнимали ее и утешали. Мужчины жали друг другу руки. Наконец все расселись по машинам, выехали со стоянки и медленно двинулись по Мейн-стрит к западной окраине города.

Они возвращались к дому Педерсонов. Я живо представил себе их ленч за большим деревянным столом в кухне — жаркое и салат из бобовых, холодный филей и картофельные чипсы. Подадут горячие напитки — чай, кофе, шоколад, а на десерт — морковный пирог, желе и шоколадное хрустящее печенье. Рут Педерсон, уже переодевшаяся из черного платья, будет сидеть во главе стола и наблюдать за гостями, следить, чтобы закуски хватило всем. Гости будут подчеркнуто любезно что-то тихо говорить ей, а она с мягкой улыбкой будет их слушать. После трапезы все кинутся помогать ей убирать со стола, мыть посуду, расставляя ее потом совсем не по тем шкафчикам. И, когда день начнет плавно переходить в вечер и со стороны заповедника станут подкрадываться сумерки, они по одному разбредутся, возвращаясь к собственной жизни, и Рут останется одна в пустом доме, предоставленная самой себе.

Я и это мог представить — как она сидит в доме, утонувшем в сумерках; гости ушли, убрав все за собой, и из-за их услужливости ей теперь нечем себя занять, остается лишь снова окунуться в свою печаль. Странно, но, даже рисуя в воображении столь безрадостную картину, я не испытывал ни угрызений совести, ни чувства вины перед этой женщиной, мне было жаль ее, да и только. Я лишил ее мужа; никогда бы не подумал, что смогу жить с ощущением столь тяжкого греха. И что же — жизнь моя продолжалась.

Я опустил жалюзи, допил кофе и выбросил стаканчик в корзину для мусора. Потом сел за стол, включил лампу, вытащил из кармана рубашки ручку и погрузился в работу.

В тот вечер, возвращаясь с работы домой, я поехал кружным путем, мимо заповедника. Я обогнул его с севера, потом заехал с запада и медленно двинулся вдоль южной границы парка. Только-только начинало темнеть, и я включил фары дальнего света, внимательно разглядывая обочину дороги в поисках наших следов. Их не было; все, что хоть как-то свидетельствовало о нашем здесь пребывании, даже вмятины от шин грузовика Джекоба, было глубоко запрятано в снежных сугробах.

Проезжая мимо фермы Педерсона, я обратил внимание на светящиеся окна дома. Колли снова сидела на крыльце. На этот раз она почему-то не залаяла — просто, навострив уши и медленно вращая худой остромордой головой, долго глядела вслед проезжавшей мимо машине, которая следовала в сторону моста.

Прошла неделя. За это время я дважды разговаривал с Джекобом по телефону, но не виделся с ним. Разговоры наши были сжаты, они крутились в основном вокруг Педерсона и заканчивались взаимными заверениями в успехе нашей аферы. С Лу я не беседовал ни разу.