Павел Любецкий - Испытание веры

Компрессионный перелом позвонка мог навсегда закончить так и не начавшуюся к тому моменту карьеру биатлониста. Но в его случае не было ничего опасного для жизни: отсутствовали сильные боли и выраженные неврологические симптомы, то есть повреждения нервных окончаний, расположенных поблизости позвоночника, от чего могла возникнуть слабость, онемение, понижение чувствительности и другие неврологические симптомы. Поэтому лечение провели не хирургического характера: неподвижность поврежденного отдела позвоночника, что обеспечилось с помощью специальных повязок и корсетов — тщательно скрываемых — не желая показывать себя слабым перед окружающими. Также ему прописали постельный режим на несколько недель. Если наступали боли, Дима принимал анальгетики. Сам перелом зарастает на протяжении трёх месяцев, но, почувствовав, что всё стало нормально, спортсмен принялся фанатично тренироваться задолго до этого, даже не вспомнив: отсутствие боли не означало выздоровления. Он не соблюдал пастельного режима, продолжал до изнеможения тренироваться, нагружая спину, не задумываясь об исключении физических нагрузок из-за желания вновь вернуться в спорт. Туда, куда, как всем казалось, путь навсегда закрыт, ведь никто не верил в возвращение. И тогда парню просто повезло — травма не переросла во что-то более серьёзное, особенно в паралич нижних конечностей.

Сейчас, испытывая лёгкий дискомфорт, он вновь вспомнил об этом. Глядя на окружавшее вокруг, он не смог представить себе окончания той жизни, к которой пришлось так долго стремиться, отдав всего себя без остатка. Возможно, слабые боли ничего не значили, и они могли быть вызваны стрессами и нагрузками, усиленными им несколько недель назад, а не возвращением старой травмы, но всё же, страх потерять свою жизнь оказался несколько сильнее, чтобы продолжать бездействовать. Правда, сказать об этом командному врачу Дима не мог, так как в случае каких-либо отклонений, его могли отстранить и возможно, уже навсегда, поэтому, на ум пришёл лишь один хирург, с которым он хорошо знаком…

Пресс — конференция, как всегда, прошла довольно быстро. Всё заняло не больше десяти минут. Репортёры задавали однотипные вопросы, связанные с самочувствием победителя после третьей победы подряд и так далее. Единственное, что сильно запало в память, так это то, как прозвали Диму: «Король Оберхофа», потому как до него ещё никому не удавалось сделать подобное на данном этапе Кубка мира. Отвечая на вопросы, Малышкин едва не засыпал, из-за чего Абраничев несколько раз тормошил его локтем в бок, что, конечно же, не могли не заметить журналисты, обронив весьма слышные смешки, заставившие спортсмена «проснуться» и бодро завершить ответы на скучные вопросы, не отличавшиеся большим разнообразием.

Закончив всю официальную часть, Дима, наконец, смог вернуться к себе в номер: небольшой, без всяких излишеств, но всё же, вариант лучше, нежели у многих команд соперников, живших по двое или более человек в целях экономии. Это же могло ждать и спортсменов российской сборной, но, благодаря неплохим вложениям, которые из года в год нисколько не уменьшились, молодые люди жили с комфортом. Гостиница для проживания могла быть и лучше, но биатлонисты не захотели выделяться, им не нужна роскошь, лишь обычные человеческие удобства, которых в данной гостинице более чем хватало.

Закрыв за собой дверь, Малышкин с привычной для себя лёгкостью плюхнулся на кровать, но на этот раз, вместо облегчения, почувствовал всё ту же боль, мешавшую расслабиться и насладиться в полной мере заслуженными «пятью минутами славы». Расположившись на кровати, как можно более удобно, минимизировав негативные ощущения, он закрыл глаза, пытаясь уснуть. Ворваться в номер никто не мог, это больше всех касалось Антона, любившего прибегать без стука с очередной важной новостью, поэтому Малышкин был спокоен за свой ожидаемый сон, но не прошло и десяти минут покоя, как раздался звонок. Нехотя и уже немного сонно дотянувшись до планшета, Дима заметил, что звонили по скайпу родители, и ему пришлось ответить, не заставляя их ждать.

— Сынок! — раздался громкий радостный голос мамы, сидевшей рядом с не менее счастливым отцом, — мы хотим поздравить тебя с этими замечательными победами. Это было что-то невообразимое! Весь Сосновый бор «болел» за тебя…

— Дай мне хоть что-нибудь сказать, — вмешался отец, не в силах вставить ни единого слова, так как жена вытеснила его из объектива камеры.