Павел Любецкий - Испытание веры

— Торджер? — послышался знакомый голос где-то рядом. Гьёр посмотрел налево и увидел смущённого Давида, ненароком разглядывавшего его снизу-вверх. — Что вы тут делаете? — растерянно спросил он.

— Гуляю, — ничего другого не смог сказать он, прикрывшись ладонями.

— Правда? — улыбнулся парень, глядя ему только в глаза.

— Конечно, нет, — выплеснул наружу накопившуюся нервозность он, не желая становиться посмешищем в глазах друзей. — Покажи дорогу к этой проклятой бане. Хочу одеться и пойти спать.

— Хорошо, конечно, — тут же согласился Давид. — Идите за мной.

Парень быстро показал дорогу обратно и уже хотел уходить, убедившись, что Торджер подошёл к двери. Но в тот же момент из бани выбежал Арман, возбуждённый от эмоций, совсем недавно полученных Гьёром. Он несколько секунд вопил, бегая вокруг да около, переводя дыхания и отходя от полученного восторга, не полученного даже на трассе. Заметив Торджера и не обратив внимания на Давида, не спешившего уходить, уставившись на своего возлюбленного, Арман положил руку ему на плечо.

— Как же быстро ты бегаешь! — оценил по достоинству побег норвежца Вилар с определённой долей иронии. — Не успел я оглянуться, а тебя и след простыл, — на русском произнёс последнюю фразу он, узнав ранее от друзей её точное значение, подошедшее для данной ситуации.

— Выражайся яснее, — потребовал Торджер. — Смотрю, русские научили всем этим фразочкам.

— Ты куда подевался? — широко заулыбался Арман, слыша, как из бани доносились довольные возгласы от продолжавшегося веселья. — Много теряешь!

— Не понимаю, чем вам понравилась русская баня, — запричитал он. — Это просто узаконенный крематорий. Россия — дикая страна и совсем не удивительно, если по улицам ходят медведи. Думаю, это у них в порядке вещей.

— Ты сам то веришь в то, что говоришь?

— Не знаю, — буркнул спортсмен. — Я не соображаю. Во всём виновата эта пыточная камера.

— Лучше бы так и было, иначе, если услышат русские, тебе придётся несладко.

— И почему их правительство не использует свою баню на иностранных разведчиках? Всё бы выяснили, не затратив много времени, — продолжал нести околесицу Торджер, дико смешившую Вилара.

— Так, ты уходишь? — спросил Арман, пожелавший скорее вернуться обратно. — Потому что, пока я с тобой болтаю, пропускаю всё самое интересное. Когда ещё можно увидеть соперников в настолько неадекватном состоянии? Особенно старшего брата, зарекавшегося не пить с русскими после последнего раза, а нынче грозящегося сделать всё, чтобы доказать свою стойкость к «зелёному змею».

— От этих русских добра не жди, — всё ещё бурчал Торджер, вспоминая одного из обидчиков, бросивших его в ледяную воду, коим оказался Дима.

Спортсмен, поначалу, вовсе не собирался возвращаться. В его голове баня ассоциировалась только с пытками, что выше его сил, но кое-что заставило поменять мнение. Гьёр обратил внимание, как Давид смотрел на Армана. Этот взгляд нельзя не заметить, по крайней мере, тому, чьи мозги только что не испеклись, чего о французе сказать нельзя. Парень показался ему несколько странным и от того, все возможные шутки и смешки могли перекочевать в его адрес. Именно это и требовалось норвежцу: перевести стрелки на другого «клоуна», а иначе он мог и дальше остаться в центре внимания русских, чьё многообразие шуток нескончаемо.

— Я пойду, — сказал он, — но с одним условием.

— Каким это? — поинтересовался француз, пятясь обратно к бане.

— Возьмём с собой этого паренька, Давида, — показал на него Торджер, чего тот совсем не ожидал. Он тут же оторвал взгляд от Армана, непонимающе глядя на них обоих.

— Зачем? — спросил Арман. — У него, наверное, работы много. К тому же, не в обиду вам, — обратился спортсмен к парню, — там лишь наша компания. Не думаю, что пьяные знаменитости могут показаться такими уж интересными.

— Спасибо, но не надо, — тут же отказался парень и поспешил удалиться, но Торджер его остановил.

— Я слышал, он очень любит биатлон и всегда мечтал познакомиться с тобой, близко. Верно? — подозрительно взглянул он на парня, на что тот ничего не ответил, смутившись.

— Куда уж ближе, — улыбнулся Арман, поглядев на себя и Гьёра. — Ладно. Раз уж ты мой поклонник…

— Я не хотел…

— Скромности тут не место, — хлопнул по спине норвежец, подтолкнув к бане, где, по его мнению, должно начаться самое веселье.

— Да, тебе больше всех известно о скромности, — подметил Арман, пригласив с собой Давида. — Пойдём. Думаю, ты впишешься в коллектив, только, убедительная просьба, не говори никому об увиденном сегодня ночью. Обо мне и так много слухов ходит в сети. Не хватало ещё, чтобы все узнали… В общем, мало ли, что мы тут устроим. С этими русскими, действительно, нужно «держать ухо в остро».