Джон Сток - Бегство мертвого шпиона

Ее поведение немного смущало его, она снова пыталась держать его на расстоянии. Это было так не похоже на обычно прямолинейную и откровенную Лейлу.

— Волнуюсь, но не из-за марафона, — сказала она.

— Тогда из-за чего?

— Прошлой ночью в Челтнеме перехватили один разговор, — тихо сказала она, оглядываясь.

— Насчет марафона? — Марчант по-прежнему держал руку у нее на плече, теперь он наклонился к ней и стал растягивать икроножную мышцу на другой ноге.

Лейла кивнула.

— Тогда расскажи мне.

— Ты знаешь, что я не имею права этого делать, — ответила она, отталкивая его. — Только что звонил Пол, он услышал, что я принимаю участие в марафоне.

— Пол? И где он теперь зависает? В чате «Мир бегунов»?

— Перестань, Дэниель. Ты знаешь, что я не могу тебе сказать.

В последние два месяца Марчант был отстранен от работы в МИ-6, и ему временно не платили полное офицерское жалованье. Лейла знала, как он переживал по поводу смерти отца и слухов, которые все никак не могли улечься. Она хорошо видела, что ночные посиделки в пабе заметно отразились на его здоровье. Его молодое лицо портили синие тени под глазами, а в темно-русых волосах проглядывала седина. Ему было всего двадцать девять, но иногда, глядя на него при определенном освещении, Лейла вспоминала своего отца.

— Запомни, вначале не нужно бежать слишком быстро, — сказала она, меняя тему разговора, когда они пошли к собравшейся на старте толпе. Лейла все еще работала в МИ-6, хотя сама часто удивлялась, зачем она там осталась. Служба медленно, но верно убивала их обоих.

— С этим проблем не будет. — Марчант снова осмотрел окружавшее его людское море, но теперь уже более тщательно. — Напомни мне, почему мы это делаем?

— Потому что ты любишь бегать и потому что ты без ума от меня, — сказала Лейла и коснулась губами его щеки.

В этот момент в лондонском небе, на юге, появился и описал дугу вертолет.

Никогда прежде Лейла не целовала его так. На рассвете она разбудила его совсем другими поцелуями и удерживала рядом долгими, томными часами со страстью, которая почти пугала его.

— Разве мы не должны были поберечь силы для марафона? — шепотом спросил он ее после, когда лучи восходящего солнца стали пробиваться сквозь жалюзи в ее квартире на Кэнери-Уорф.

— Моя мама всегда говорила, что каждый день нужно проживать так, словно он последний.

— Мой отец говорил нечто подобное, только на латыни.

Она лежала, склонив голову ему на грудь, ее глаза были открыты, а пальцы гладили его живот. Где-то рядом с Темзой завыла полицейская сирена.

— Мне жаль твоего отца.

— Мне тоже.

Позже он увидел ее на кухне, она мешала в кастрюле овсяную кашу, которую готовила для них двоих, и смотрела в окно на стадион Миллениум. На столике с гранитной столешницей стояла пустая бутылка из-под виски, а рядом — две сложенные горкой тарелки, оставшиеся с прошлой ночи, и большая чаша с остатками пасты. Марчант открыл металлическую мусорную корзину и осторожно положил в нее бутылку, не сводя взгляда с Лейлы. На ней были велосипедки и футболка с предыдущего Лондонского марафона с девизом на спине: «Больше никогда… до следующего раза». Теперь он понял, что виски было ошибкой. Лучше бы он понял это раньше. Боль в глазах стала усиливаться.

— Что это? — спросил он, взяв со стола листок бумаги.

Она повернулась к нему, но затем снова уставилась в окно.

— Ты ведь никогда не был верующим человеком, не так ли? — спросила она.

— После колледжа я почти год жил в Индии и увлекся там суфизмом.

— Тогда это было модно.

— Это ведь какая-то бахаистская штучка?

— Не штучка, а молитва. Мама заставляла меня читать ее каждое утро перед тем, как я отправлялась в школу.

Лейла не была особенно верующим человеком, но в последние месяцы она заинтересовалась бахай — религией своей матери. Знания Марчанта в этой области были весьма отрывочными и ограничивались информацией, полученной на коротком брифинге в МИ-5, где обсуждалось дело доктора Дэвида Келли — инспектора по оружию и члена секты бахай, которого нашли мертвым в лесу Оксфордшира.

Марчант снова посмотрел на листок и прочитал вслух отрывок из молитвы: «Имя Твое дает мне силу противостоять любому злу, а любовь в моем сердце спасает от всех бедствий этого мира».

— Тебя это ободряет?

— Мама говорила, что эта молитва защитит нас.

Глядя на винт вертолета, рассекающий воздух в небе над Блэкхитом, Марчант подумал, что небольшая защита ему бы сейчас не повредила. Неожиданно у него началась клаустрофобия, словно что-то вдруг стало давить на него со всех сторон. Он вдруг лишился своего личного пространства, и привычные правила поведения были теперь неприменимы. Бегун рядом с ним возил пустой пластиковой бутылкой по своим шортам. Другой марафонец, опустив голову, по очереди прочищал ноздри. Кто-то закричал — то ли от радости, то ли от страха. Толпа ответила ему ревом, словно возбужденное животное. Теперь все они были членами одного большого стада, которое двинулось к линии старта.