Мэри Кларк - Никто не знает

— Сестра мне сообщила, что у нас завтра образовалось окно из-за неожиданного отказа. Мы можем провести операцию завтра, или вам придется ждать до конца сентября — начала октября. Решение за вами.

Пара переглянулась, и Чарлз мягко обратился к жене:

— Как тебе кажется лучше, так и поступай, Этта.

— Вот так-так! Я не думала, что это может быть так скоро, — взволнованно ответила она. — Но, может быть, лучше поскорее с этим разделаться, чем переживать еще целый месяц.

— Вот и отлично, — подытожил офтальмолог, делая отметку в блокноте. — Значит, договариваемся завтра на утро. На десять часов. Приходите без косметики, не надевайте украшений, в волосах не должно быть шпилек. Наденьте свободную, удобную одежду. Примите обычные лекарства.

Доктор Льюис поднялся и протянул руку через стол:

— До завтра.

Не успели Этта с Чарлзом выйти из кабинета, как доктор позвонил сестре, чтобы она принесла ему перекусить. Их это немного задело. Как обычно, он встал в этот день рано, чтобы провести операцию, и успел проголодаться. До встречи со следующим пациентом у него было пятнадцать минут. Как раз столько времени нужно, чтобы успеть проглотить мясной салат с помидорами, яйцами и сыром, и краем глаза просмотреть выпуск дневных новостей.

— Ханна? Привет, милая, это мама.

— А, привет.

В голосе дочери не слышалось радости, и у Касси защемило сердце.

— Как дела, моя хорошая?

— Хорошо.

— Что поделываешь?

— Ничего особенного.

— В бассейн ходишь?

— Так, иногда.

— А в бейсбол играете?

— Сезон закончился, мама, — ровным тоном ответила тринадцатилетняя Ханна, но Касси поняла невысказанный укор: «Ты хоть что-нибудь знаешь, мама?»

Касси смотрела на уложенный брезентовый вещевой мешок и свободной рукой покручивала телефонный провод. Ей не хотелось говорить Ханне, что их встреча отменяется, но заставлять Ханну напрасно ждать было еще хуже.

— Как у вас там погода? — спросила Касси и мысленно обругала себя за дежурную фразу. Она словно вела ничего не значащий разговор с посторонним человеком. Совсем иначе должны говорить мать с дочерью.

— Здесь жарища и духотища, — откликнулась Ханна. Чувствовалось, что разговор ей уже наскучил.

— И здесь то же самое, — Касси проглотила слюну, чтобы смочить пересохшее горло. — Но на запад штата надвигается буря. Скорее всего. Надо ждать урагана.

На другом конце провода царило глухое молчание.

— Ханна?

— Что?

— Дорогая, мне придется ехать в Сарасоту, чтобы быть на месте, если шторм все же дорастет до урагана.

— Ну и? — Дочь хотела, чтобы она сама сказала об этом.

— И мне, скорее всего, не удастся приехать в эти выходные.

— Я не удивляюсь, — сарказм в голосе Ханны прозвучал очень явственно.

— Ханна, пожалуйста, не надо так. Ты же знаешь, что мне больше всего хотелось бы увидеться с тобой. — Касси не понравились просительные нотки в своем тоне.

— Хорошо, мама.

— Ханна, мне очень жаль, что так вышло. Но что я могу поделать? Ты же сама понимаешь, что это моя работа. — Касси хотелось добавить, что именно эта работа позволяла оплачивать много всякого разного. Но она сочла за лучшее промолчать.

— Да, мама, я все знаю. Всегда дело в твоей работе.

Касси пыталась найти подходящий ответ. В словах Ханны была правда, и они обе это понимали.

— Знаешь, если не удастся приехать в эти выходные, я постараюсь вырваться на следующей неделе.

— На следующей неделе не получится, мама. Мы с папой уезжаем.

— Правда? И куда же?

— В Рехобот.

Память услужливо подсказала Касси, что у Джиллиан Кокс, директрисы школы, где преподавал Джим, как раз в Рехоботе был дом на побережье. В лучшие времена Касси, Джим и Ханна не раз приезжали туда погостить.

— Вы едете к миссис Кокс?

— Угу.

— Как хорошо, — старалась бодриться Касси.

— Еще скажу тебе, мама, что папа встречается с миссис Кокс. — Ханне хотелось задеть мать, чтобы ей стало так же больно, как и самой Ханне.

И ей это полностью удалось.

— Мама! Мама! Меня сейчас будут показывать по телевизору! — выпалил, влетая в кухню, запыхавшийся Винсент. — Включай скорее!

Венди Бейлер в этот момент намазывала белый хлеб арахисовым маслом. Она подняла голову, но не успела и рта раскрыть, а сын уже развернулся и сам бросился включать телевизор. Она вытерла руки бумажным полотенцем и последовала за Винсентом в крошечную гостиную.

— Давай, мама, заходи скорее! — торопил мальчик. — Сейчас будут обо мне рассказывать. — Он надеялся, что она не подумает о том, что ему следовало спросить ее разрешения, прежде чем сниматься для новостей. Но что сделано, то сделано.