Ли Чайлд - Сплошные проблемы и неприятности

— Мой человек из Пентагона, — сказала она. — Ракеты только что выехали из ворот базы в Колорадо.

«Если у Махмуда есть еще и ракеты, то все настолько серьезно, что нам одним не справиться. Нужно будет сообщить куда следует и отойти в сторону».

Ричер посмотрел на Нигли. Она открыла глаза и повернулась к нему.

— Сколько они весят? — спросил Ричер.

— Весят?

— В фунтах и унциях.

— Я не знаю. Они новые, я их никогда не видела.

— Тогда сделай предположение.

— Наверное, они тяжелее «стингеров», ведь они способны на большее. Однако пуск ракеты осуществляется человеком, а значит, ее вес не должен превышать его возможностей. Ну а в ящиках, с пусковыми установками, запасными частями и инструкциями… Скажем, по пятьдесят фунтов каждая.

— Это шестнадцать с четвертью тонн.

— Грузовик с полуприцепом, — подытожила Нигли.

— Средняя скорость на автостраде — пятьдесят миль в час?

— Наверное.

— На север по двадцать пятой автостраде до двадцать восьмой, затем на запад до Невады — это примерно девятьсот миль. Значит, у нас есть восемнадцать часов. Даже двадцать, ведь водителю нужно отдыхать.

— Но они не поедут в Неваду, — возразила Нигли. — Невада — это фальшивый след. Они намерены использовать эти штуки, а не уничтожать их.

— Так или иначе, в радиусе восемнадцати часов езды от Денвера нет ни одного значительного населенного пункта.

Нигли покачала головой.

— Это безумие. Мы не можем ждать двадцать четыре часа. Или даже восемнадцать. Ты сам сказал, что могут погибнуть десять тысяч человек.

— У нас есть время.

— Мы не можем ждать, — повторила Нигли. — Грузовик легче остановить на выезде из Денвера. Он может направляться куда угодно. Например, в Нью-Йорк. В аэропорт Кеннеди или в Ла Гуардиа. Или в Чикаго. Хочешь представить себе, что произойдет, если «Маленькое крыло» применят в аэропорту О'Хара?

— Не хочу.

— Каждая минута промедления усложняет поиски грузовика.

— Перед нами моральная дилемма, — сказал Ричер. — Два человека, которых мы знаем, или десять тысяч неизвестных нам людей.

— Мы должны кому-то рассказать.

Ричер ничего не ответил.

— Мы должны, Ричер.

— Они могут нас не послушать. Они не стали слушать, когда их предупреждали об одиннадцатом сентября.

— Ты хватаешься за соломинку. Они изменились. Мы должны кому-то рассказать.

— Мы расскажем, — пообещал Ричер. — Но не сейчас.

— У Карлы и Дейва появится больше шансов, если на их стороне будет пара отрядов быстрого реагирования.

— Ты шутишь! Их спишут на неизбежные потери.

— Нам даже не перебраться через ограду. Диксон умрет, О'Доннел умрет, десять тысяч невинных людей умрут, и мы умрем.

— Ты хочешь жить вечно?

— Я не хочу умирать сегодня. А ты?

— Мне все равно.

— Серьезно?

— Так было всегда. Почему теперь я должен думать иначе?

— Ты псих.

— А ты взгляни на ситуацию с другой стороны.

— Это как?

— Может быть, ничего плохого не произойдет.

— Почему?

— Может быть, мы победим. Ты и я.

— Здесь? Может быть. Но потом? Об этом можно только мечтать. Мы понятия не имеем, куда направляется грузовик.

— Мы можем узнать позднее.

— Ты так думаешь?

— У нас это всегда хорошо получалось.

— Настолько хорошо, что ты готов поставить на кон десять тысяч жизней против двух?

— Да, я на это надеюсь, — ответил Ричер.

Он проехал милю на юг и припарковался у тротуара рядом с магазином, в котором продавали мотоциклы «харлей». Отсюда был хорошо виден белый вертолет «Новой эры».

— Какая у них может быть система безопасности? — спросил Ричер.

— При обычных обстоятельствах? — уточнила Нигли. — Детекторы движения на ограде, большие замки на всех дверях и охранник в будке двадцать четыре часа в сутки. Обычно им ничего больше не требуется. Но сегодня все будет иначе. Ты не должен об этом забывать. Они знают, что мы все еще в городе. Здесь наверняка собралась вся охрана «Новой эры». Они нас ждут.

— Семь человек.

— Семь, о которых мы знаем. Возможно, их больше.

— Возможно.

— К тому же они находятся за оградой. А мы — снаружи.

— Позволь мне побеспокоиться об ограде.

— Сквозь нее не пробиться.

— А нам и не потребуется. Для этого есть ворота. В какое время становится совсем темно?

— Скажем, после девяти, чтобы уж наверняка.

— Они не вылетят до темноты. У нас есть семь часов. Семь из двадцати четырех.

— У нас никогда не было двадцати четырех часов.