Деон Мейер: Смерть раньше смерти

Сюсан хихикнула и покраснела еще гуще.

— То, что вы имели в виду, оставим на потом. А пока, пожалуйста, возьмите вон тот мешок для денег и набейте его купюрами — по пятьдесят рандов и выше. У меня под курткой моя верная пушечка. — Он слегка отвернул полу куртки. Сюсан увидела рукоятку пистолета. — Ее мне очень не хочется доставать. Но ты вроде бы девочка красивая и умная. Если быстро мне поможешь, я уйду, и ничего плохого не случится. — Он по-прежнему говорил спокойно, светским тоном.

Сюсан растерянно посмотрела на него. Может быть, симпатичный клиент просто шутит? Но блондин не улыбался.

— Вы серьезно?!

— Конечно, солнышко.

— Господи боже!

— Да, солнышко, клади купюры покрупнее.

У Сюсан затряслись руки. Она вспомнила, как их инструктировали: «Тревожная кнопка находится под столом. Нажмите ее». Ноги сделались ватными. Руки механически взяли мешок для денег. Она выдвинула ящик, начала перекладывать купюры в мешок. «Нажмите кнопку».

— У тебя отличные духи. Как называются? — светским тоном осведомился блондин.

— «Тайна королевы». — Сюсан снова покраснела, несмотря ни на что. Купюры по пятьдесят закончились. Она протянула грабителю мешок. «Нажмите кнопку»…

— Ты просто умница. Спасибо! Передай мужу, чтобы глаз с тебя не спускал. Иначе тебя кто-нибудь похитит. — Вор широко улыбнулся, схватил мешок и вышел. Когда он толкнул стеклянную дверь, Сюсан Плос ван Амстел нажала тревожную кнопку носком ноги.

— Скорее всего, он был в парике, но мы все равно сделаем фоторобот, — говорил Матт трем репортерам. Он лично вел дело об ограблении «Премьера», потому что его подчиненных бросили на другие дела: бездомный, напившись денатурата, поджег подружку; в Бракенфелле вооруженные преступники ограбили рыбный магазин; в Митчеллз-Плейне тринадцатилетнюю девочку изнасиловали четырнадцать бандитов.

— Он взял всего семь тысяч рандов. Должно быть, непрофессионал, — заметила репортер «Аргуса», посасывая кончик шариковой ручки.

Яуберт промолчал. С журналистами проще помалкивать. Он посмотрел сквозь стеклянную дверь на кабинет управляющего, где Сюсан Плос ван Амстел заново пересказывала случившееся толпе клиентов.

— Грабитель по кличке Солнышко. Красивая выйдет статья. Как думаете, капитан, он не остановится? — спросил репортер «Бюргера».

Яуберт пожал плечами.

Больше вопросов не было. Репортеры поблагодарили его, Яуберт попрощался и снова сел. Художник, который должен рисовать фоторобот, уже едет.

Домой он поехал на служебной машине, потому что его могли в любое время дня и ночи вызвать на работу. По пути он заехал в букинистический книжный магазин на Куберг-роуд. В дверях стоял хозяин, Билли Волфардт.

— Здрасте, капитан. Ну, как там поживают убийцы и грабители?

— Как всегда, Билли.

— Получил две книжки Бена Бовы, но, по-моему, они у вас уже есть.

Яуберт прошел в секцию научной фантастики.

— Есть еще новый Уильям Гибсон.

Яуберт пробежал пальцем по корешкам. Билли Волфардт развернулся и зашагал к кассе у дверей. Он знал: с капитаном не поболтаешь.

Яуберт полистал книги Бовы, поставил назад, на полку, взял книгу Гибсона, расплатился, попрощался. Заехал в «Курочку по-кентуккийски», взял еду с собой.

Под входной дверью лежал конверт. Яуберт отнес его на кухню вместе с книжкой и курицей.

Конверт был нежно-голубым, в мелкий цветочек. Яуберт отложил покупки, вынул из ящика нож, вскрыл письмо. Из конверта выпал сложенный пополам надушенный листок бумаги — тоже в цветочек. Запах показался ему знакомым. Яуберт развернул листок. Почерк женский, буквы крупные, закругленные.

Стихи не были подписаны. Вместо подписи — духи. Знакомый аромат.

Яуберт присел за стол. Зачем она издевается над ним? Он не хотел повторения вчерашней ночной сцены.

Он перечел нескладные вирши, и в его голове невольно возникло видение. Обнаженная Ивонна Стоффберг предлагает ему свое юное тело, полные округлые груди блестят от пота…

Он выкинул и стихи, и конверт в мусорное ведро и, пробормотав что-то неразборчивое, зашагал к себе в комнату. Только этого ему не хватало! Он просто не выдержит. Он швырнул галстук на кровать, сходил на кухню за книжкой, унес ее в гостиную.

Сосредоточиться оказалось трудно. Кое-как одолев семь страниц, он вынул из мусорного ведра стихи и перечел их, злясь на самого себя.