Деон Мейер: Смерть раньше смерти

Яуберт сел в кресло напротив. Он очень устал.

— Они все уехали. Утром было так красиво и так тихо. Только птицы.

Наконец она замолчала. Хорошо, что она наконец замолчала.

Яуберт долго сидел и смотрел на нее. Она сидела напротив, но как будто одновременно была где-то еще.

Почему ему больше не хочется прикасаться к ней?

Оказывается, то был еще не конец.

— В прошлом году я сдавала анализ крови. Обязательная диспансеризация. Врач все никак не мог мне сказать, ему хотелось как-то смягчить…

Ему хотелось заткнуть уши. Он догадывался, он понял, но… это уж слишком.

— Врач попросил меня сдать повторный анализ. Сначала решил, что произошла ошибка. — Она улыбнулась.

Яуберт не видел, но почувствовал, как она улыбается. Последние слова она произнесла более знакомым голосом:

— Очень странное название. Я — ВИЧ-положительная. Положительная! — Улыбка по-прежнему играла у нее на губах. Последние слова она произнесла почти весело. — Тогда я и купила «смит-и-вессон».

Ему стало нехорошо. Словно тяжелый груз придавливал его к креслу. Все тело будто налилось свинцом.

Улыбка на ее лице исчезала, таяла постепенно, кусочек за кусочком.

Надо забрать у нее пистолет…

Он остался на месте.

К дому подъехала машина. Яуберт понял, что будет дальше. Но не услышал ожидаемого хлопанья дверей.

— Но твое имя… — произнес он, и собственный голос показался ему слишком громким.

Он не понял, расслышала ли она его.

Палец плотнее лег на дуло маузера.

— Они убили Эстер Кларк.

Ему не хотелось, чтобы те, кто сейчас приехал на машине, заходили сюда.

Он не хотел задавать вопросы, готовые сорваться с губ. Больше всего ему хотелось уйти, а ее оставить здесь. Жаль, что Эстер Кларк не умерла.

Осталось выяснить последнее.

— Когда тебе передали мое личное дело…

Она как будто проснулась. И долго смотрела на него, возвращаясь в настоящее.

— Я не знала, что это дело расследуешь ты.

А он вовсе не о том хотел ее спросить.

— Когда я пригласила тебя в оперу… Больше никто не должен был прийти. К тому времени я уже все знала.

Ему захотелось уйти.

Она по-прежнему не сводила с него глаз. Левая рука отпустила ствол маузера, правая крепче сжала его, палец на спусковом крючке.

— Пожалуйста, выйди отсюда.

Он смотрел на нее и не мог насмотреться. В последний раз он видит ее наедине. Скоро этот краткий миг пройдет и начнется будущее. В будущем возможно всякое.

Яуберт встал и подошел к ней вплотную.

— Нет, — сказал он. Он не мог уйти, потому что она помогла ему исцелиться. Он осторожно вынул маузер у нее из руки.

Чтобы избежать встречи с журналистами, пришлось выходить из здания Верховного суда через боковую дверь. Все газеты написали об аресте обвиняемой. Потом интерес постепенно угас. Но сейчас дело передали в суд, и репортеры снова оживились.

Яуберт услышал сзади голос:

— Капитан!

Он остановился и стал ждать.

— Как вы? — спросила Маргарет Уоллес.

— Устал. А вы?

— У меня все нормально.

Она действительно хорошо выглядела. Разноцветные глаза стали ясными.

— Может, выпьем кофе? — Яуберт не желал возвращаться назад.

— С удовольствием.

Они шагали рядом в серых августовских сумерках. Вспоминать тихую, бессловесную фигурку на скамье подсудимых не хотелось. Правда, у каждого были на то свои причины.

На Гринмаркет-сквер они вошли в небольшую кофейню; Яуберт пропустил спутницу вперед. Они сели, заказали кофе.

— Я не хотела приходить на заседание. Но мне надо было на нее взглянуть. Всего один раз. Хотелось передать ей, что я на нее не сержусь.

Яуберт мог бы сказать, что это не имеет никакого значения. Он уже знал результаты психиатрической экспертизы. Вечером их представят судье.

— Но она выглядит такой… далекой, такой отстраненной.

— Да, — сказал он.

— Вы похудели.

Неожиданно для себя Яуберт обрадовался.

— Вы так думаете?

— Да.

Им принесли кофе.

— Как же вам это удалось?

— Работы было много.

Сначала он стремился скрыться, спрятаться от всех. В том числе от себя самого. И от Анны Босхофф — она звонила ему два раза, а потом сдалась. И от нового психолога. Позже он стал загружать себя работой с лечебными целями, искать равновесие, шаг за шагом, мало-помалу.

— И еще я бросил курить.

— Замечательно!

— Как ваши дети?

— Сейчас уже лучше. Но по-прежнему…

— Я продал дом.

— Я тоже. Теперь мы живем в Клермонте. Аштон-Виллидж. Там очень красиво.