Деон Мейер - Смерть раньше смерти

— Вы сейчас на работу, капитан? — спросил Лау.

— Нет, домой к Нинаберу, — ответил Яуберт.

— Можно мне поехать с вами? — улыбнулся Лау репортерше.

— Разумеется, — обрадовалась та.

— Сыновья Нинабера пока у соседей. Я говорил со старшим. Он сказал, что брат отца уже едет из Аудхорна. Соседи его оповестили. По словам врачей, миссис Нинабер еще под действием снотворного, — сказал Сниман.

— А что письменный стол?

— Вот все, что мы нашли. — Сниман показал на лежащую на полу аккуратную стопку. — Ничего существенного. Семейные реликвии. Свидетельство о браке, свидетельства о крещении, школьные дневники детей, фотографии…

— Молодец, хорошо поработал.

— Что дальше, капитан?

— Ты спросил мальчика про остальных убитых?

— Он таких людей не знает.

— А про Оберхольцер спрашивал?

— Нет.

— Геррит, нам предстоит начать все сначала. Я позвоню миссис Уоллес и миссис Феррейре. Ты бери на себя мать Уилсона и его сослуживцев. Спроси их о Нинабере.

Сниман кивнул и отвернулся. Яуберт понимал: молодой констебль не верит в то, что все убитые были знакомы между собой. Потом Яуберт направился в кабинет Нинабера, мельком оглядел висящие на стенах фотографии и дипломы, сел за стол и вытащил свой блокнот. Доктор Ханна Нортир. Он увидит ее завтра! Но встреча будет официальной. А сейчас он звонит по личному делу. Он набрал ее номер.

«Здравствуйте. К сожалению, сейчас я не могу подойти к телефону. Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала. Спасибо, до свидания».

Яуберт ничего не сказал. Наверное, у нее сейчас пациент. Он отключился, набрал номер еще раз.

«Здравствуйте. К сожалению…»

Какой у нее приятный голос! Она говорит так, будто ей действительно жаль, что она не может ответить. Такой мягкий, мелодичный голос. Яуберт представлял, как шевелятся ее губы. У нее красивый рот. Красивое узкое лицо, длинный изящный нос. Голос какой-то усталый… Она вынуждена нести на своих хрупких плечиках тяжкое бремя. Постоянно занимается проблемами других людей. Видимо, она никогда не отдыхает по-настоящему, не расслабляется. Может быть, ему удастся ей помочь.

Он тихо положил трубку на рычаги.

Ты влюбился, дурак!

Он машинально похлопал себя по карману, в котором обычно держал сигареты. Потом вспомнил, что бросил курить, и очень расстроился.

Как не вовремя он решил расстаться с дурной привычкой!

О господи, как хочется курить! Даже руки дрожат.

А может, не бросать так резко, а просто курить меньше? Скажем, четыре штуки в день, и не больше. Или три. Три сигареты в день никому не повредят. Одну с кофе… Нет, только не перед бассейном. Первую в кабинете. Часиков в девять утра. Одну — после диетического обеда. И одну вечером, с книжкой и бокалом вина. Кстати, и о выпивке надо подумать. Пивом больше увлекаться нельзя, от него толстеют. Лучше перейти на виски. Решено! Он приучится пить виски.

«Что будете пить, Матт?» — спросит его Ханна Нортир в пятницу вечером, когда пригласит к себе домой и они будут сидеть в гостиной, в мягких креслах. Она поставит диск с какой-нибудь оперой. Музыка будет играть тихо. В углу будет гореть красивый торшер; комната утонет в полумраке.

«Виски, — скажет он. — Пожалуйста, Ханна, мне виски».

Ханна.

Он еще ни разу не называл ее просто по имени.

— Ханна.

Услышав его ответ, она наверняка обрадуется. Виски пьют все культурные люди. Во всяком случае, все любители оперы, наверное. Она встанет и ненадолго выйдет на кухню, чтобы налить им что-нибудь выпить, а он устроится в кресле поудобнее, закинет руки за голову и придумает какие-нибудь умные замечания насчет оперы и своего кровного брата композитора Россини. Потом Ханна вернется, протянет ему бокал, а сама сядет в кресло, поджав под себя ноги, и будет смотреть, как он пьет. У нее чудные карие глаза и густые брови. Они разговорятся, а потом, когда Яуберт почувствует, что время настало, он наклонится к ней и поцелует в губы — мягко, нежно, в виде пробы. И посмотрит, как она отреагирует. А потом, чуть позже…

Он снова набрал ее номер. Ему было до боли жаль Ханну Нортир. Какая тяжелая у нее работа! В голове роились сладкие мечты.

«Здравствуйте. К сожалению, сейчас я не могу подойти к телефону. Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала. Спасибо, до свидания».

— Говорит Матт Яуберт, — тихо произнес он в трубку. — Я бы хотел… м-м-м… — Раньше он прекрасно знал, что именно хотел сказать, но сейчас оказалось, что говорить трудно. — «Цирюльник». У меня есть два билета на вечер пятницы. Вы не откажетесь пойти со мной? Перезвоните мне домой попозже, потому что сейчас я еще на работе, но не у себя в кабинете и… — Он вдруг испугался, что на кассете не хватит места, и резко оборвал себя: — Большое спасибо! — Повесил трубку, снова похлопал себя по карманам, решил, что три сигареты в день не повредят, и набрал номер Маргарет Уоллес.