Уильям Лэндей - Душитель

— Куда мы едем? — спросил он.

— В Ревир, — ответил Гаргано.

Ревир. Понятно. Когда в Ревире найдут труп, никто не заподозрит Карло Капобьянко. Идеальный город для бандита. Бостонцы называли Ревир вторым Доджем [9] Город в штате Канзас, в XIX веке ставший символом необузданных нравов Дикого Запада. Он подвергался многочисленным налетам бандитов. — там царили насилие, анархия, разврат. Но сравнение явно было нечестным по отношению к Доджу: там по крайней мере имелся законопослушный шериф. В Ревире даже этого не было. Когда в 1963 году умер старик букмекер, заправлявший ревирской мафией, именно заместитель начальника полиции, Фил Галло, сделался вторым по значимости криминальным авторитетом. Две городские силы — администрация и преступность — в конце концов объединились в его лице. Впрочем, бандиты заправляли Ревиром задолго до того, как коронация Галло официально утвердила подобный порядок вещей. Ходила шутка, что теперь на поводке у Галло даже ревирские собаколовы. В городе полвека процветали евреи-букмекеры и итальянцы-рэкетиры. Но Чарли Капобьянко ощутил возможность переворота, почуял слабину. Он попытался прибрать к рукам ревирских букмекеров, и Галло нанес ответный удар. Однажды утром он даже осмелился обстрелять «кадиллак» Капобьянко, припаркованный на Хантингтон-авеню, перед домом любовницы. Вскоре стало очевидно, что демарш Чарли Капобьянко обречен. Галло имел прямой доступ в святая святых, к самому Раймону Патриарке, а Патриарка не позволил бы Капобьянко захватить город. Ревир существовал как независимое государство, не входящее в состав империи Капобьянко, и ревирские гангстеры оставались неуправляемыми, точно баски. Капобьянко страшно ярился. Возможно, труп Пола Мароллы на заднем дворе Галло по меньшей мере доставит ревирскому боссу несколько неприятных минут. И уж точно копы не станут шнырять по Норт-Энду.

Джо плевать было на тектонические перемещения в ревирском ландшафте — пачка идиотов, которые убивают друг друга. Его беспокоила мысль, от которой он никак не мог отделаться: жертва номер тридцать один, следующая по счету, лежала в багажнике, в двух метрах от него. Джо чувствовал себя так, будто это он лежал в металлическом гробу. Крышка багажника, шум колес под ухом. Сочувствие, разумеется, было неподходящей эмоцией в данной ситуации. Маролла в некотором смысле уже труп. Что толку сочувствовать трупу? Джо рассматривал его разве что абстрактно. Крупный план годится лишь для живых, достойных сострадания. Но даже взгляд сверху — две машины на шоссе, тусклые конусы света, краткое зрелище закрытого багажника и свернувшегося в нем тела — был жуток. Джо ощутил приступ клаустрофобии, но заставил себя расслабиться.

Однажды он и сам проделает этот путь. Они сработают аккуратно — не станут присылать рядового бойца, используют человека, которому Джо доверяет, старого друга, с которым он чувствует себя в безопасности. Убийца появится с улыбкой, с подарком. Возможно, это даже будет полицейский. Ни атаки в лоб, ни автоматной очереди, ни ругани. Удар нанесут сзади, неожиданно. Он ничего не увидит.

В Ревире они остановились у мотеля под названием «Приют». Неоновая вывеска над входом, парковка, огороженная высоким забором. Забор закрывал вид на фабрики по обеим сторонам, над ним виднелись только огромные буквы: «Ревир. Судовые двигатели» и «Теплоснабжение».

Водитель припарковал «кадиллак» рядом с белым «шевроле». Вторая машина остановилась с другой стороны. Все вышли, потягиваясь и разминая ноги после поездки, и сгрудились вокруг багажника.

Маролла пришел в себя. Он вдохнул свежий воздух, захлопал глазами и немедленно принялся оправдываться:

— Винс, я ничего не сделал. Клянусь. Не знаю, что тебе наговорили, но я Богом клянусь, Винс, клянусь могилой матери, я ничего не сделал, что бы тебе ни наговорили…

Гаргано усмехнулся:

— Ты еще даже не знаешь, о чем речь, но ты все равно этого не делал?

Бандиты тоже засмеялись.

— Прости, Винс. Прости. Скажи, в чем дело, и я все объясню.

— Ты у меня крадешь.

— Нет!

— Ты крадешь.

— Нет! Клянусь. Послушай меня. Это ошибка. Я все объясню…

— Никаких ошибок. — Гаргано не обращался ни к кому в отдельности. — Тащите его в ту машину.

Багажник «шевроле» открыли ключом. Двое парней, ворча, подняли Мароллу и бросили туда. Машина качнулась под тяжестью тела.

— Спи крепко, — проговорил один из них.

Джо не знал, как себя вести — то ли засвидетельствовать свою верность каким-нибудь мудрым высказыванием, то ли промолчать, продемонстрировав тем самым, что и он, в конце концов, может быть настоящим полицейским. Дело в том, что Джо не имел намерения изображать сейчас настоящего полицейского. Он знал правила. Распустишь язык — умрешь, может быть, уже после разговора с генеральным прокурором или после суда. Но так или иначе, коп ты или нет — ты умрешь. Достанут любого. И потом, трудно будет объяснить собственную роль в убийстве Мароллы. Джо — соучастник. И без толку утверждать, что он верил, будто Мароллу лишь изобьют и отпустят. Все равно уже слишком поздно. Их семеро, он один. У Джо не осталось выбора, кроме как предоставить все воле Божьей. Скоро это закончится. Маролла получит свои две пули, багажник закроют, и они отправятся домой. Джо опустил глаза. По привычке он отметил род-айлендский номер машины — для отчета, который все равно никогда не напишет: РМ 387. Несомненно, машина украдена, табличка с номером — тоже. Наверняка «шевроле» простоял здесь уже несколько дней, чтобы его внезапное появление в городе утром после убийства не привлекло ничьего внимания. Род-Айленд, РМ 387 — Джо пожалел, что не может записать. Такова процедура. Нельзя доверять памяти, нельзя доверять собственному рассудку. Он и раньше видел смерть, сам убивал — немцев, на войне.