Родриго Кортес - Пациентка

Второй месяц! Бог мой! Уже второй месяц подряд господь не посылал ему ни одной чертовой шлюхи…

Автофургон заверещал шинами по бетонке и ткнулся колесами в бордюр — так резко, что Нэнси едва успела отскочить.

— Садись, крошка, подвезу!

Нэнси вспыхнула, презрительно фыркнула, но на всякий случай огляделась по сторонам, и, само собой, кроме себя — крашеной блондинки тридцати двух лет, — ни единой «крошки» в пределах видимости не обнаружила.

Дверца фургона заскрежетала и распахнулась.

— Ну? Прыгай!

Голос был ненатурально жизнерадостный и какой-то натужный. Нэнси секунду помедлила, с независимым видом тряхнула волосами и все-таки склонилась к приоткрытой дверце. Водитель оказался грузным, рыхлым парнем с беспрерывно бегающими водянистыми глазами и странными шрамами на обеих кистях. По спине у Нэнси пробежал противный холодок.

— Вы — меня?..

Водитель дружелюбно, как для фотографии, оскалился и хитро подмигнул.

— А кого еще здесь можно… подвезти?

В лицо Нэнси бросилась кровь. Бог — свидетель, ей это практически непристойное лихачество в мужчинах никогда не нравилось. Она снова огляделась по сторонам. Белое в сиреневых весенних сумерках шоссе было пустынным.

— Давай, крошка, садись, лучше меня все равно не найдешь! — то ли прогоготал, то ли прокудахтал водитель и два-три раза призывно газанул.

Нэнси поджала губы, прижала сумочку к животу и все-таки втиснулась в пыльный салон. До следующего автобуса оставалось еще часа полтора, и торчать на остановке все это время не хотелось.

Парень кинул на нее быстрый оценивающий взгляд, клацнул рукоятью передач и сразу же утопил педаль газа до упора. Машина рванулась вперед, Нэнси вжало в сиденье, а в ее животе возник маленький горячий комок, — она уже чувствовала, насколько гадкие ощущения вызывает эта ковбойская манера езды.

— А я тебя здесь раньше не видел! — перекрывая рев старого двигателя, почти прокричал водитель. — Где работаешь? На кондитерской?

Нэнси, уклоняясь от ответа, мотнула головой и с тревогой прислушалась к себе. Внутри все буквально пульсировало от нехороших предчувствий.

— Я-то здешних всех знаю! Особенно таких, как ты, — блондиночек! — вновь прокричал водитель и плотоядно усмехнулся. — И с кондитерской, и с табачной! Меня Салли зовут, а тебя?

Нэнси отвернулась и, чтобы не видеть этой мерзкой усмешки, прикусив губу, уставилась в окно. Мимо неслась бескрайняя, покрытая редкими пятнами весенней травы равнина.

— Чего такая злая?! — все с тем же натужным ухарством поинтересовался водитель, на секунду задумался и словно вспомнил, что нужно сказать: — Или муж давно не залазил? Го-го-го!

«Кретин!» — стараясь не слушать неприятный кудахчущий смех, подумала Нэнси.

— А ножки-то у тебя ничего!

Нэнси вздрогнула, оторвалась от созерцания вида за окном и уставилась на свои бледные подрагивающие от напряжения колени. Она изо всех сил старалась не вникать в то, что почти безостановочно говорит водитель, но сама же понимала, что этим от его навязчивого внимания не отделаться. А он все говорил и говорил. Рассказал такой же мерзкий, как он сам, анекдот, затем поведал о том успехе, которым он пользуется, и в конце концов парня окончательно понесло.

— Мне бабы так и говорят, у тебя, Салли, инструмент — дай бог каждому! — как сквозь туман донеслось до нее. — Кто раз попробует, уже другого не захочет!

Нэнси вжалась в сиденье. Горячий комок переместился вверх, в самый центр груди, а сердце колотилось, как маленький отбойный молоточек.

— Ни одна в претензии не осталась!

Нэнси сжала сумочку еще крепче, так, что побелели пальцы, как вдруг машина подпрыгнула и нырнула в кювет, Нэнси прижало к грязной, залапанной дверце, а линия горизонта накренилась и поползла влево и вверх.

— Тебе понравится! — пересиливая грохот мчащегося по бездорожью старого металла, возбужденно хохотнул водитель. — Обещаю!

По спине у Нэнси промчалась мощная ледяная волна, и нервный озноб заполонил ее всю — от взмокшего под линией прически лба до кончиков пальцев на ногах. А потом съехавший с дороги автофургон резко встал, и наступила такая тишина, что Нэнси отчетливо услышала ворчание перегретой воды в старом радиаторе — там, впереди — и биение крови в своих висках.

Парень издал мерзкий чмокающий звук, щелкнул ключом зажигания, и в кабине воцарилась тьма.

— Ну что, позабавимся? — властно положил он руку на ее колено.