Лоран Ботти - Билет в ад

Впрочем, это все неважно. Даже если курение ее уродует, оно ей необходимо. Потому что в такие моменты Вдова забывала все свои заботы, все морщины, все оскорбления и несправедливости, которых ей так много досталось от природы и от жизни, и могла в полной мере насладиться своей властью, почувствовать себя одновременно сценаристом, режиссером и, разумеется, суперзвездой, исполнительницей главной роли в захватывающем фильме в жанре черного, даже инфернального кино…

Пару минут назад Жамель вошел в дом Тевеннена, чтобы подготовить почву для ее визита. Подождав еще с минуту, она откроет дверцу машины, неторопливо переместит свои длинные ноги наружу, выйдет и все так же не спеша направится к дому. Приблизившись, она бросит сигарету на землю и придавит ее мыском туфли — медленным, почти сладострастным, по-настоящему женским движением, как будто специально предназначенным для того, чтобы его могли зафиксировать многочисленные кинокамеры, прежде чем она войдет в эту сраную берлогу и покажет этому el cabron, [6] Козел (исп.) . где его настоящее место… покажет в присутствии его жены и сына…

Да, в следующую минуту она снова станет героиней «фильма своей жизни», который она продолжала создавать день за днем, с истинным драматизмом великих творцов…

Негромкий стук по стеклу оторвал ее от мечтаний. Она взяла пульт управления и немного опустила стекло.

— У нас проблема, — сообщил Жамель.

Вдова вошла в гостиную. Представшее ей зрелище окончательно ее разъярило. Гнев, тлеющий у нее внутри с того момента, как Жамель сообщил ей о смерти Тевеннена, означающей окончательную и бесповоротную потерю нескольких десятков миллионов евро, вспыхнул, как лесной пожар.

«Вот, значит, как! — мысленно воскликнула она. — Вот на что уходили мои деньги!..» Снаружи дом Тевеннена ничем не отличался от остальных типовых домов пригородного квартала, зато обстановка гостиной — огромный плазменный экран домашнего кинотеатра, дизайнерская мебель, диваны из натуральной кожи — красноречиво свидетельствовала о нетрудовых доходах ее подопечного и о его пристрастии к роскоши.

— Где эта падаль? — спросила она.

Жамель указал ей на дверь кухни, и одновременно ей бросились в глаза кровавые отпечатки на полу прихожей. Клео понимала, какому риску себя подвергает одним своим присутствием на месте преступления, хотя за последние годы убедилась, что деньги способны обеспечить полную безнаказанность в любых случаях. Но неважно: она хотела увидеть труп. Хотела убедиться в смерти Тевеннена. Хотела понять ее причину.

Она прошла вдоль цепочки отпечатков на полу и, предварительно обмотав руку шелковым шарфом, распахнула дверь кухни.

На полу лежала бесформенная груда, укрытая простыней в кровавых пятнах. Чтобы окончательно убедиться, что это Тевеннен, Жамель приподнял край простыни. Можно подумать, вскользь отметила Клео, что этот ублюдок сдох от чрезмерного удивления… По крайней мере, в его застывших глазах читалось именно это чувство.

Некоторое время Вдова смотрела на него. У нее не было никаких сомнений по поводу того, кто автор преступления — она понимала, что в данном случае не годится слово «виновник». В ее глазах женщина, которая это совершила, — что это именно женщина, было понятно по маленьким следам, — не была виновна. Она лишь исполнила некий приказ мироздания, чьей воле повинуются все, даже если этого не сознают: она исправила ошибку , которой было само существование Тевеннена. А ведь именно это нужно для того, чтобы жить пусть не счастливо, но спокойно: закопать всех тевенненов мира… Или, по крайней мере, постоянно держать их на привязи, позволяя лишь одно: удовлетворять свои низменные нужды…

При других обстоятельствах Вдова, пожалуй, даже вознаградила бы мадам Тевеннен. Однако сейчас дело обстояло иначе: поступок этой женщины лишил Клео немалой суммы денег.

Она пыталась справиться со своим разочарованием, когда ее взгляд упал на руку Тевеннена, торчавшую из-под простыни, — точнее, на смятый клочок бумаги, на который мертвец словно указывал пальцем, не в силах до него дотянуться.

Почему вдруг Вдова обратила внимание именно на этот клочок, хотя весь пол кухни был усеян осколками, остатками еды и брызгами крови?.. Почему эта бумажка показалась ей такой… особенной? Она не знала. Позже она подумала, что указующий палец Тевеннена в каком-то смысле был перстом судьбы. Который решил вдруг остановиться на гаванской negrita. Перст божий… Или дьявольский.