Каро Рэмси: Распятие невинных

— Ну ладно, ладно.

Он тоже замолчал. Наверное, продумывает следующий вопрос.

— Послушайте, я не так глуп и думаю, что вы тоже. — Он выдержал паузу. — Вы постарались спрятать все концы, но опытный глаз всегда что-то заметит.

Она почувствовала, как кольнуло в шею.

— У вас начались схватки, но даже в этом состоянии вы, прежде чем выйти на улицу, сожгли фотографию, а потом смыли пепел в раковину. Наверное, это было очень важно.

Он наклонился.

— Вас кто-то выследил. И они вернутся. Я это знаю. Они могут прийти за малышкой.

Он не угрожал, он констатировал. Она была уверена, что он услышит, как в панике громко застучало ее сердце. Пальцы не шевелились.

Помолчав, он спросил:

— Мы можем с кем-нибудь связаться и сообщить о вас?

Она молчала.

Его голос смягчился.

— А мужчина, который подарил вам кольцо? Ваш муж? Жених? Он причастен к нападению?

Большой палец дернулся: «Нет».

— Тогда он хороший парень?

Пит улыбался ей: на яхте, ветер растрепал волосы, улыбка Стива Маккуина… она смотрела, как огонь уничтожает фотографию, а пепел смывается в раковину струей воды…

Ее указательный палец дрогнул.

— Понятно. — Она почувствовала мягкое прикосновение его пальцев. «Совсем как Пит».

Этот мужчина умел разговаривать с женщинами.

«Я хочу обнять свою дочь!»

— Но мне надо к вам как-нибудь обращаться. Какое имя вам нравится? — Его рука по-прежнему гладила ее. — У вас длинные светлые волосы. Рапунзель?

Она понятия не имела, что он имел в виду, но чувствовала, что это была шутка.

— Алиса в Стране чудес? А-а, знаю — Анастасия. С ней так и не могут до конца разобраться. Сокращенно — Анна.

Анастасия и остальные Романовы? Они зашили в одежду свои драгоценности, бриллианты, все ценное, что могли, но это их не спасло.

Она помнила тепло целой горсти необработанных, но очень чистых алмазов. Да, в ладони они казались теплыми. Завернутые в черный бархат, они теперь спрятаны в сейфе банка в Эдинбурге и ждут своего часа для их дочери. Алмазы были в безопасности, но она сама — нет. Слезинка от боли напомнила об уязвимости ее собственной жизни.

— У меня есть для вас подарок… Мы нашли это в вашей комнате — кольцо и часы. Я их принес.

Указательный палец опять шевельнулся.

— Вот кольцо. Я подумал, что оно серебряное, но ювелиры утверждают, что это голубой алмаз в платине, единственный в своем роде. Почему же при этом богатстве вы жили в такой дыре?

Ответа не было.

— А часы принадлежат тому же человеку, который подарил кольцо?

Большой палец дернулся. Дважды.

— Ладно. — Голос звучал примиряюще. — Просто надо позаботиться, чтобы они не попали в чужие руки. В больницах вещи часто пропадают.

Четыре-пять движений указательным пальцем.

Молчание затянулось.

— Анна, вы хотите сказать, чтобы пока они хранились у меня?

Одно движение указательным.

— Хорошо, я их сохраню, обещаю.

Она услышала, как скрипнул стул и он поднялся.

— А малышка выглядит чудесно. Для меня они все на одно лицо, но медсестры считают, что она хорошенькая. Вы уже придумали ей имя?

Она слышала, как он подошел к детской кроватке.

— Можно, я ее возьму?

Ей казалось, что сердце сейчас выпрыгнет у нее из груди. Надо просто очень сосредоточиться, и он должен понять! Она подняла указательный палец.

— Вы только посмотрите, кто там у нас! Ну не надо плакать. — Его голос изменился. — А вы уже видели… извините, держали ее?

Ну пожалуйста! Большой палец. Боже, сделай так, чтобы он понял! Ради всего святого!

— У нее голубые глаза, светлые волосы. Очень хорошенькая. Похожа на маму.

Она подняла большой палец — он этого знать не может! — и повернула голову в его сторону, насколько позволяла повязка.

Ради всего святого!

— Ну вот.

Его голос был совсем близко. Она почувствовала запах мяты и поняла, что он недавно чистил зубы. Повязка не давала пальцам двигаться больше чем на пару дюймов, и она почувствовала, как он приложил их к чему-то теплому, дышавшему рядом с ней.

— Анна, познакомься, это твоя дочь. Малышка, это твоя мама.

Головка ее дочери! Ее пальцы, сначала непослушные, слегка коснулись бугорков, пульсирующих жилок, родничка… Она видела на ощупь, как видят слепые, и теперь могла представить крошечные бровки, реснички, пухленькие щечки. Своей дочери.

— А потрогайте вот это. — Он чуть передвинул ее пальцы.

Крошечная ручка. Ее дочери.

— Вы не представляете, какие они у нее маленькие. — Он говорил о ребенке как о своей дочери. — У моего брата были руки как лопаты. Когда нас фотографировали, он всегда прятал их в карманы.