Олег Бондарев - Однажды в Хорс-тауне

Винс отвернулся. Харвис отхлебнул из банки.

— Знаете, мой дорогой друг, а я ведь никогда не любил, — вздохнул он. — Так уж сложилось, что все полтора века моей жизни я был один. Нет, разумеется, не обошлось без различных интрижек, но с настоящей любовью я никогда не сталкивался. Я хочу понять вас, но не могу.

— А мне сложно объяснить, что значит любовь для меня, — после долгой паузы сказал Винс. — Ее нельзя описать словами. Ты просто знаешь: без этого человека тебе будет очень и очень плохо. И вот сейчас мне плохо, потому что я уже никогда не увижу Аманду. Ее останки смыло в канализацию дождем. Редкий вид стилфи оборвался, и дети Хорс-тауна теперь могут спать спокойно… Черт, да какое мне дело до детей Хорс-тауна? У меня у самого нет детей… Я так и подумал, когда увидел ее сегодня. А потом — черт, да я ведь сам когда-то был ребенком, и она могла также поступить со мной… И выстрелил. И уже потом, когда я смотрел на горстку пепла, что осталась от Аманды, я подумал — лучше бы она убила меня тогда, чтобы сегодня мне не пришлось стрелять.

— Признаться, я иногда просто поражаюсь вам, — усмехнулся Доктор.

— Почему?

— Потому что только вы из всех известных мне людей так изысканно ненавидите не только окружающих, но и самого себя. Хотя, если вдуматься, вы скорее просто делаете вид.

— Правда? — выгнул бровь сыщик.

— Истинная. Если бы вы действительно настолько себя терпеть не могли, вы бы застрелились, едва в вашей руке оказался пистолет. Может, это такая сладкая пытка? Может, вы играете с огнем нарочно и, избежав пламени, радуетесь, что ваша жизнь, ваша мука, продлится еще на какой-то срок? Нет. Вы не рискуете понапрасну — вы продумываете свои действия, что опять же доказывает лицемерность ваших слов. Так зачем же вы делаете это, мой дорогой друг? Зачем вы врете окружающим и самому себе?

Винс долго молчал. Пустым взглядом он смотрел в стену перед собой, совершенно не двигаясь.

— Вы знаете, Доктор, я уже и сам запутался, — признался детектив наконец. — Порой мне кажется, что я себя ненавижу, а порой мне так не хочется умирать… Я не в восторге от себя, но жизнь — это все, что у меня есть. Поэтому я, наверное, и живу.

— Только поэтому? — сощурился Курт. — Неужели ничто в окружающем мире совсем не радует вас?

— Есть что-то или кто-то, — вяло ответил Новал, — но мне кажется, это не совсем то.

— Цените, что имеете. Тогда, возможно, у вас появится больше поводов быть счастливым.

— Может, вы и правы… — пожал плечами Винс. — Что ж, в любом случае, сейчас это неважно. Мне нужно ехать на вокзал.

— Уезжаете? — удивился Доктор.

— Да. Мне нужна смена декораций, иначе я совсем свихнусь.

— Ну отправляйтесь, если так, — усмехнулся Курт. — Надеюсь, вам это поможет.

— Передавайте привет Нубу…

— Непременно.

Они поднялись с дивана и пошли к двери.

— Вы ничего не берете с собой? — спросил Доктор, уже переступив порог. — Значит, уезжаете ненадолго?

— Надеюсь, что все же надолго. А насчет вещей — мне просто нечего брать… Хотя…

Винс подхватил стоящий в углу чемодан и, подойдя к полке с видеокассетами, сгреб в охапку записи матчей НБА.

— Думаю, этот кусочек прошлого я оставить еще не готов, — сказал он Доктору.

Харвис на это лишь загадочно улыбнулся.

Они с Гилмором стояли на перроне. Винс курил, а таксист с интересом наблюдал за симпатичной девушкой, которая читала дамский роман, сидя на ближайшей лавке.

— А как же жена? — поинтересовался Винс.

— А что жена? Дома, с детьми. Сейчас провожу тебя и к ним поеду.

— Они вообще знают, где ты сейчас?

— Я сказал, что подброшу приятеля на вокзал.

— Ясно…

Они помолчали.

— Надеюсь, ты скоро вернешься, — сказал Рисби.

— Я тоже надеюсь, — соврал Винс. — Все будет зависеть от того, насколько быстро все уляжется.

— Ты хоть звони иногда, не забывай.

— Хорошо.

— Знаешь, я буду скучать.

— Гил…

— Что — Гил? Я говорю, как есть, мужик. Я буду скучать по тебе. Ты — отличный человек.

— Не могу с тобой согласиться.

— В чем?

— В том, что я отличный человек.

— А какой же?

— По мне, так дрянной.

— Это ты так ошибочно считаешь, а мне со стороны видней.

— Да ну?

— Если ты напрашиваешься на еще один комплимент, мужик, ты его не получишь.

— Почему?

— Потому что ты не телка. Что вообще за пессимизм? Улыбнись, черт тебя дери! А ну давай, живо!

— Так лучше?

— Намного! О, а вот и твой поезд.

Они недолго искали нужный вагон. Их всего-то было штук десять.