— Тысяча девятьсот тринадцатый, — пробормотал я, и что-то забрезжило у меня в памяти. — Мехико. Послушайте! Неужели…
— Да. — Он улыбнулся, угадав мой вопрос. — Амброз Бирс присоединился к нам в том самом году или годом позже. Он дожил до тысяча девятьсот тридцать первого и умер очень старым человеком, успев написать еще четыре книги — они у нас есть. — Он перелистнул страницу в проспекте и показал на одну из хижин на первой большой иллюстрации. — Вот это был его дом.
— А как насчет судьи Кратера?
— Кратера?
— Еще одно знаменитое исчезновение; он был судьей Нью-Йорка и бесследно пропал лет двадцать назад.
— Не знаю. Кажется, пару десятков лет назад мы действительно взяли какого-то судью из Нью-Йорка, но вот имени его я не помню.
Я наклонился над стойкой, приблизив свое лицо почти вплотную к его лицу, и кивнул.
— Мне нравится ваша выдумка, — сказал я. — Все это просто замечательно. — И очень тихо добавил: — А когда это перестанет быть выдумкой?
Несколько мгновений он изучал меня, потом ответил:
— Сейчас. Если хотите.
Вам придется решать на месте, предупредил меня тот пожилой собеседник из бара на Лексингтон-авеню, потому что другого шанса у вас не будет. Я знаю; я уже пробовал. И я стоял, задумавшись: были люди, которых мне не хотелось бы оставлять навсегда, и девушка, с которой я недавно познакомился, да и вообще, в этом мире я родился. Потом я подумал, как выйду из этой комнаты и снова отправлюсь на работу, а оттуда, вечером, домой. И наконец мои мысли вернулись к зеленой долине на иллюстрации и к маленькому песчаному пляжу на утреннем солнце.
— Я готов, — прошептал я, — если вы меня берете.
Он пристально поглядел на меня.
— Не ошибитесь, — резко сказал он. — Подумайте. Мы не хотим, чтобы кому-нибудь было там плохо, так что если у вас есть даже малейшие сомнения, мы предпочли бы…
— Я подумал, — сказал я.
После паузы седовласый выдвинул ящик под стойкой и достал оттуда маленький прямоугольник из желтого картона. По одной его стороне шла наискось светло-зеленая полоса; там же имелся какой-то текст. Это было похоже на железнодорожный билет куда-нибудь в Уайт-Плейнс. Я прочел: «Действителен при наличии даты. Пункт назначения — Верна (только в один конец). Передаче другому лицу не подлежит».
— Сколько с меня? — сказал я и полез за бумажником, гадая, заставят ли меня платить.
Он глянул на мою руку в кармане.
— Все, что у вас есть. Включая мелочь. — Он улыбнулся. — Вам это больше не понадобится, а мы употребим ваши деньги на расходы здесь. Счета за услуги, аренда и прочее.
— У меня мало денег.
— Это неважно. — Он извлек из-под стойки тяжелую машинку вроде тех, какие еще встречаются в железнодорожных кассах. — Однажды мы продали билет за три тысячи семьсот долларов. А другой, точно такой же, за шесть центов. — Он сунул билет в машинку, нажал рычаг, затем протянул билет мне. Теперь на его обороте стоял свежеотпечатанный фиолетовый прямоугольник, в котором, кроме даты, было написано: «Действителен в течение дня». Я положил на стойку две банкноты по пять долларов, один доллар и семнадцать центов. — Идите с этим билетом на станцию «Акме», — сказал седовласый и, опершись на стойку, начал объяснять мне, как туда попасть.
Станция «Акме» — это всего лишь крохотное помещеньице; возможно, вы видели ее на одной из узких улочек к западу от Бродвея. На ее окне не слишком четко написано: «Акме». Ее стены и потолок обиты листовым железом, покрытым несколькими слоями краски, как иногда бывает в старых зданиях. Обстановка здесь самая простая: обшарпанная деревянная стойка да несколько металлических стульев с сиденьями из искусственной кожи. В этом районе множество похожих контор: маленькие билетные кассы, диспетчерские автобусных маршрутов, агентства по найму. Если вы живете в Нью-Йорке, вы наверняка проходили по этой улице, но мимо станции «Акме» можно пройти тысячу раз и все же не заметить ее.
Придя туда, я увидел за стойкой человека без пиджака, с сигарой в зубах; он возился с какими-то бумагами. На стульях молча сидели четверо или пятеро посетителей. Когда я переступил порог, человек за стойкой поднял глаза на мое лицо, затем перевел их на мою руку; я показал ему билет, и он кивком пригласил меня сесть на последний незанятый стул.
Рядом со мной, сложив руки на сумочке, сидела девушка. Она была довольно симпатичная; мне почему-то подумалось, что она работает стенографисткой. Место напротив занимал молодой негр в рабочей одежде; его жена, сидящая рядом с ним, держала на коленях маленькую дочурку. Еще там был мужчина лет пятидесяти; отвернувшись от всех остальных, он смотрел в окно, на бредущих под дождем прохожих. Я обратил внимание на его дорогой костюм и шляпу; этого человека можно было принять за вице-президента крупного банка, и я попытался угадать, во сколько обошелся ему билет на Верну.
Читать дальше