Ли Чайлд - Триллер

Последняя на сегодняшний день работа Линдс — триллер «Последний супершпион» («The Last Spymaster»). После него писательница собирается опубликовать очередное произведение из серии о Хищнике. Рассказ «Охота за Дмитрием» представляет собой главу из нового романа. Это повествование о Лиз Сансборо. А значит, в нем должен появиться и Хищник.

Французам нельзя особенно доверять. Немцам не хватает самоконтроля. Румыны вечно испытывают комплекс вины. А американцы туговато соображают. Пока сидевшие за столиками в клубе «Факультет» продолжали добродушно перемывать косточки общим знакомым, Лиз Сансборо, доктор философии, высматривала своего близкого друга и коллегу Аркадия Олбэма. Тот опаздывал.

Тускло освещенный бар был забит до отказа, все столики заняты. В воздухе витал густой аромат вина и более крепких напитков. Звенели бокалы, отовсюду доносилась возбужденная речь на разных языках. Посетители бара, все сплошь ученые, отмечали окончание успешно прошедшей международной конференции, посвященной краху политики времен холодной войны и ситуации, которая сложилась в мире после атаки террористов 11 сентября. Лиз была одним из организаторов конференции. И сейчас она никак не могла найти Аркадия.

Экономист из Лондонского университета многозначительно ей улыбнулся — единственной американке в их небольшой группке.

— По слухам, русская экономика настолько плоха, что Кремлю пришлось отказаться от десятка своих «кротов» в американских спецслужбах.

— Просто мы не продаемся задешево, — усмехнулась в ответ Лиз. — Но Москва вполне может позволить себе пожизненно содержать предателей из вашей МИ-шесть.

Пока присутствующие хохотали, оценив шутку, социолог из Сорбонны кивнул на пустой стул рядом с Лиз и произнес по-французски:

— Где же Аркадий? Почему он не защищает здесь свою страну?

— Да. — Лиз вновь окинула холл цепким взглядом. — Мне самой интересно.

Аркадий с января преподавал русскую историю в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре. Они встретились на общем факультетском собрании вскоре после его приезда. Аркадий уселся рядом с Лиз, взглянул на свободное место по другую сторону от нее и наконец представился. «Я здесь новенький», — вот так просто он и сказал. Они обнаружили, что у них много общего: оба были по-европейски обидчивы, любили кино и не желали обсуждать свое прошлое. Перед мысленным взором Лиз предстало его доброе морщинистое лицо, она вспомнила прикосновение кончиков его пальцев к своему предплечью, когда он склонялся к ней с озорной улыбкой, чтобы поделиться мудрым изречением или просто сплетней.

Проблема заключалась в том, что Аркадий был уже немолод — около семидесяти — и всю последнюю неделю ему так нездоровилось, что он пропустил понедельничные мероприятия, включая и собственный семинар. Он позвонил Лиз и предупредил, что болен, но сам упорно отказывался показаться врачу.

Тем временем торжество продолжалось. Народу в баре все прибывало, однако Аркадий не появлялся. Лиз быстро набрала его номер на мобильнике. Русский историк снова не взял трубку. Она решила не оставлять ему еще одно сообщение, а подняла в прощальном жесте бокал и, лавируя в толпе, направилась к выходу. Квартира Аркадия находилась всего в нескольких минутах езды от клуба. «Чем звонить, лучше зайти самой», — рассудила Лиз.

На темном ночном небе далекие звезды казались совсем крошечными, не больше булавочной головки. Лиз поспешила к машине, швырнула сумочку на пассажирское сиденье, включила двигатель и тронулась с места. Она промчалась по улицам, вдоль которых замерли высокие пальмы, и вскоре уже парковалась возле дома Аркадия. Он жил в квартире 2С. Как-то он разоткровенничался с Лиз — редкий случай — и пошутил, что предпочитает это С другому — начальной букве слова «cellar» («подвал» в переводе на русский). Имелся в виду подвал здания на Лубянке, в котором КГБ расстреливал диссидентов, шпионов и вообще всех своих врагов. Аркадий как-то обмолвился, что еле вырвался из лап госбезопасности, но тут же замкнулся и ушел в себя; лицо его посуровело от неприятных воспоминаний.

Взлетев по лестнице, Лиз постучала в дверь — молчание. Портьеры были закрыты, но неплотно, между ними пробивался свет. Она снова постучала, затем подергала ручку. Та повернулась, и Лиз чуть приоткрыла дверь. Первое, что бросилось в глаза, — пачки журналов, разбросанные по полу. Настольная лампа лежала на боку, ее керамическое основание было разбито. Сердце Лиз сжалось.