Ли Чайлд - Триллер

Из окна приемной американского посольства, где находилась Стелла, открывался вид не только на поросший чахлым кустарником выгон и пасущихся коров, но и на главные ворота. Возле них по обсаженной деревьями улице слонялось несколько десятков молодых людей, очевидно проигнорировавших новости из Мекки и слухи, согласно которым за захватом мечети в самом священном для всех мусульман месте стоят Соединенные Штаты и Израиль. Стелла надеялась, что и после полуденной молитвы пасторальная сцена не претерпит изменений.

Оконное стекло, конечно, не было пуленепробиваемым — уж больно тонкое — и определенно разлетелось бы от попадания первого же кирпича. То ли архитектор посольства не придавал большого значения безопасности, то ли местный подрядчик решил сэкономить на материалах. Наклеенная на стекло противоударная пленка вспучилась пузырями и, когда Стелла подцепила ее ногтем, с легкостью отслоилась. Сразу же вспомнились заложники в Тегеране.

К ней размашистым шагом подошел мужчина. Он был выше, чем Стелле показалось вначале; один из тех людей, которые скрывают свой рост. Атлетического телосложения, подтянутый, на левом предплечье — послеожоговый рубец. Либо военный, либо шпион. Поскольку он тоже дожидался помощника шефа местной резидентуры ЦРУ, Стелла предположила, что более вероятно второе: шпион.

— Странные животные, правда? — Мужчина указал на горбатых красных коров и водяного буйвола. — На родине вы таких коров не найдете. Знавал я одного старика в Пэнхэндле, который пытался приготовить из них что-нибудь стоящее. Но очень уж они тощие. Из них получались самые жесткие бифштексы, какие только можно вообразить.

— Я вегетарианка.

— Меня зовут Том Рэк. Я конгрессмен.

Мужчина протянул девушке руку и окинул ее восхищенным взглядом.

— Стелла.

Она отвернулась обратно к окну: людей на улице стало больше — по ее прикидкам не меньше сотни, — и с каждой минутой прибывали все новые. Некоторые держали плакаты, но те стояли на земле и были повернуты, так что Стелла не могла прочитать надписи.

Люди чего-то ждали.

Появившись в приемной, Берни Томпсон первым делом поприветствовал Стеллу.

— Рада тебя видеть, — ответила она, — но сегодня не самый подходящий день. Мне бы исчезнуть отсюда, пока здесь не собрался весь город. Не хочется оказаться в такой же ситуации, как в Тегеране.

— Мы с Уэлчем только что объехали на машине вокруг посольства, и все было спокойно.

— А теперь посмотри в окно.

На улице остановилось несколько автобусов Пенджабской транспортной компании. Приникшие к запотевшим стеклам пассажиры кричали и размахивали руками.

— Нам нужно поговорить, — сказал Томпсон, — но сначала я отправлю телеграмму. Дай мне две минуты. Только две.

В колышущейся вокруг Хана толпе яблоку негде было упасть. Каждый вдох давался с трудом, но он скандировал во всю мощь легких:

— Смерть американским псам!

Он потряс сжатым кулаком в едином ритме с бушующей толпой. Накопившаяся ярость, казалось, готова разрушить стены посольства.

— Смерть американцам!

Слова эти звучали как заклинание и вскоре вытеснили из головы все мысли о миссии, о семье, обо всем. Сейчас имело значение только одно.

— Смерть американцам!

Хан слился в одно целое с толпой.

Смерть американцам!

— Смерть Америке! — задыхаясь, проорал он.

Людская масса начала наконец движение и увлекла его за собой. Непроизвольно переставляя ноги, он шел вперед и, хотя не видел, куда именно течет толпа, был уверен, что к посольству, к американцам. Когда они проникли в ворота, тела сжались плотнее, стали напирать друг на друга, и Хан почувствовал, что ему вот-вот сломают грудную клетку. Воздуха в легких не хватало, но, несмотря на это, он продолжал повторять как мантру:

— Смерть Америке!

Мебель в кабинете Томпсона была американская, но вот отделка определенно местная. Стелла уже давно заметила, что в странах третьего мира не очень хорошо умеют работать с гипсокартоном — местные мастера больше привыкли к простым и незатейливым материалам, характерным для тропических районов. Под тонким слоем белой краски виднелись неряшливые пятна замазки, а в одном углу гипсокартонный лист и вовсе не доставал до потолка. Томпсон уселся за письменный стол, Стелла встала у окна и смотрела на волнующуюся улицу. Внезапно она сообразила, что перед глазами промелькнули уже несколько человек в одинаковых темно-зеленых вязаных жилетах. Приглядевшись получше, Стелла увидела у одного из них переносную рацию.