Ли Чайлд - Триллер

Почувствовав внезапное желание самоутвердиться, Джейн твердо заявила:

— Зато я уверена. Я еду.

Пол в притворном ужасе вскинул руки и подмигнул Башкиму.

— Ах, эти западные женщины! Привыкли все решать сами.

Джейн лягнула его под столом, однако позже вечером они завалились в постель с привычным неистовством, и страсть разгорелась только сильнее ввиду ее скорого отъезда. После любовных утех Пол сунул ей в рюкзак свой мобильник и настоял на том, чтобы она не расставалась с телефоном до самого Скопье, а оттуда позвонила и сообщила, как добралась. Джейн была тронута такой заботой.

Рано утром она покинула квартиру Пола. На улицах пахло сырой землей и нечистотами. Страшненькие цыганята, скорчившись на брошенных на землю картонках, просили милостыню у прохожих. Домохозяйки, перегнувшись через перила балконов, с яростными красными лицами выбивали ковры. На четвертом этаже одного из домов негодующе мычала корова. Поначалу Джейн никак не могла взять в толк, что домашняя скотина делает в городских квартирах, но вскоре ей разъяснили, что ни машину, ни корову оставлять в Тиране на ночь ни в коем случае нельзя.

Когда она подошла, Башким закидывал на заднее сиденье чемодан. «Мерседес», казалось, припал к земле, будто был нагружен тяжелой поклажей. Впрочем, Джейн посчитала это маловероятным — из Албании почти ничего не вывозилось. Не считая людей.

Она стояла под ярким адриатическим солнышком, а Башким внимательно ее рассматривал: туристические ботинки, джинсы «Ливайс», жилетка с шерстяной подкладкой, накинутая поверх красной водолазки с начесом. От этого взгляда девушке стало неуютно. У нее вдруг возникло нехорошее опасение. Что, если она все же ошиблась в Башкиме? Но тут албанец улыбнулся хорошо знакомой улыбкой, и сомнения Джейн мигом улетучились.

— Готовы?

Кивнув, она села в машину.

На окраине Тираны многоквартирные дома постепенно уступили место унылым лачугам, те, в свою очередь, сменились сельскохозяйственными угодьями. Джейн и Башким все болтали об албанской литературе и культуре, а затем перешли к проблемам современности.

— То, чем вы занимаетесь здесь, чудесно, — восхитилась Джейн. — У вас столько возможностей.

— Во Франции возможностей было больше, — заметил Башким, — жаль, мне не удалось там остаться.

— Но Запад такой бесплодный. Все помешаны на деньгах, на карьере. Семья на самом деле важнее всего, а там она ничего не значит.

— Думаете, здесь люди не помешаны на деньгах?

Башким прибавил газу. Какое-то время они молчали. «Мерседес» пробивался через вереницу запряженных ослами повозок и тракторов. Они проезжали так близко, что при желании Джейн могла бы вытащить соломинку, застрявшую в волосах фермера. Прогромыхал, обгоняя «мерседес», грузовик защитного цвета еще советского производства; на его борту красовалась надпись большими буквами: «СТАЛИН». Стоявшие в кузове молодые албанцы громко вопили и улюлюкали. Впрочем, остальные водители, не претендуя на лидерство, выстроились следом за Башкимом.

Он вставил в щель проигрывателя компакт-диск, и из динамиков полились звуки симфонии Моцарта. Джейн наслаждалась музыкой и витающим в воздухе ароматом одеколона своего спутника.

— Правда, мне очень повезло, что вам понадобилось на этой неделе в Скопье, — промолвила она, пытаясь вернуть разговору прежнюю непринужденность. — Вы часто туда ездите?

— По необходимости, — улыбнулся Башким краешком губ.

Джейн внимательно разглядывала его. Он был блондином с голубыми глазами. Это удивляло ее. Он вполне мог бы сойти за спортсмена-серфингиста из ее родного колледжа. Из нарисованной в воображении картины выбивались только бледная кожа и выражение какой-то обреченности на лице. Джейн смотрела на его профиль на фоне безрадостного ландшафта и полуразрушенных каменных строений и вдруг поняла, что вот она — квинтэссенция Балкан.

— Вы покупаете в Скопье продукты для ресторана? — спросила она.

Последовала пауза. Наконец Башким вздохнул и произнес:

— Вы слишком любопытны.

— Просто интересно, — пожала плечами Джейн.

— Иногда лучше не проявлять излишний интерес, — ответил Башким.

Тут Джейн вновь посетило непонятное ощущение: давление внутри головы и какое-то покалывание в области затылка. Долгое время она молча изучала однообразный ландшафт за окном, где глазу было не за что зацепиться.

— Смотрите! — Башким как ни в чем не бывало указал рукой на взгромоздившуюся на вершине холма крепость, хотя Джейн уловила в его голосе неискренность. — Это замок Скандербега, нашего национального героя. Он служил в янычарах, командовал большим отрядом. В тысяча пятьсот шестьдесят девятом году [78] Настоящие годы жизни Скандербега (он же Георг Кастриоти) — 1405–1468. он восстал и повел албанский народ на борьбу с Оттоманской империей. Врагам не удалось его одолеть.