Алексей Евдокимов - ТИК

О вызове в УБЭП на Люсиновскую Ксения, естественно, сообщила Аркаше, и беседу с Валяевым пересказала — хотя Аркашина роль во всей этой бодяге оставалась для нее подозрительно-мутной: она догадывалась, что Гордина предупредил именно Дацко, только никак не могла совместить эту догадку с уверенностью в их давнем взаимном отвращении. Но сейчас Аркашина реакция показалась ей странноватой: Дацко явно что-то знал, но не говорил. И тогда она сочинила про звонок на Игорев автоответчик (вспомнила, как в тот раз на его домашний действительно позвонил кто-то не представившийся и ею тогда по голосу не опознанный — позвонил, поинтересовался, на хера Гарик отрубил мобилу, и напомнил, что у него остаются дубликаты ключей от его хаты)… Почему ей пришло в голову «Сияние»? Потому что было любимым ужастиком Игоря? Она действовала экспромтом — ей было любопытно посмотреть на Аркашину реакцию… И тут объявился Знарок.

Интерес муровского кабана к конспирологическому киноведению выглядел столь бредово, что Ксению приперло понять, а он-то тут при чем, — и даже после Денискиной характеристики она продолжала с ним играть… Знароку понадобилось ее трахнуть… отработать… отлососить… — чтоб до нее дошло наконец, что от таких ребят стоит держаться подальше. Она и рванула подальше — в другой город, в Питер…

Догадываться, при чем на самом деле в этой истории Знарок, она начала, пожалуй, после нападения в Ленкином подъезде: когда набрала в интернет-искалке помянутые ментами слова «сирень» и «резеда» — и узнала, что аэрозольные смеси такой эффективности, чтоб вырубить человека на приличный срок, в свободной продаже не водятся, зато состоят на вооружении МВД. Она без труда расколола Женьку, признавшегося, кому он выложил содержание их давешнего разговора… Причем к тому моменту Ксения, переговорив со всеми Игоревыми приятелями, уже убедилась, что Знарок наврал: с Игорем он знаком не был — и роль Аркаши (Майорова знакомца!) представилась ей теперь в тем более интересном свете… И перечитав сообщения Ника, она отдала себе отчет, что никакой это, разумеется, не Гордин, — и вспомнила следы некоего Игорева квартиранта, и пропавший ноутбук…

Их «брачные танцы» с сетевым собеседником, теперь уже «Псом-призраком», продолжались дольше чем до середины марта. По удачному совпадению Ксения окончательно поняла, кто он такой, этот пафосный «погрузчик», где-то незадолго до внезапного Денискиного звонка. Дениска, запомнивший ее январские слова, спрашивал, насколько близко Знарок был знаком с Игорем. И не знает ли киношница Ксения некоего киноманского сайта «Синефобия.ру»… И в ответ на ее откровенность по поводу майора рассказал про возню вокруг трупа-«цитаты» из Бунюэля, и про то, что прокуратура, оказывается, уже докопалась: некий покойник был привезен в конце декабря в один из моргов муровским лейтенантом, работающим под началом Знарока…

До этого момента она все-таки не верила, что Знарок попросту убил Игоря. Она знала майора, она с ним даже спала… — и понимала, конечно, что тип перед ней жесткий, грубый, скорый на руку, в гробу видавший разный там закон… Но она также видела, что он — совершенно адекватный, вменяемый, НОРМАЛЬНЫЙ мужик. Без всякого «второго дна». Ведь не выродок же наркоман, забивающий насмерть старушку за сто рублей, не бухой гопник, лупящий по голове случайного прохожего, не психопат, расстреливающий из охотничьего ружья охранников и кассиров в зале игровых автоматов. Он, в конце концов, был муровский офицер, маститый опер… Ксения могла бы представить себе наезд, разводку, крышевание с его участием — но все же не такой неандертальский грабеж с убийством… В сценарии это смотрелось бы неправдоподобно…

И тогда она вдруг вспомнила и перечитала старые страницы «Синефобии» и пару статеек, на которые там были, линки. Всю эту байду про нацистов, про исторических садистов. «…И зверьми они становились именно ПО природе своей…» В этой болтовне не было ничего особо свежего — но все-таки только сейчас до Ксении дошло с исчерпывающей очевидностью: не обязательно быть ни наркоманом, ни сумасшедшим для того, чтобы расчеловечиться. Можно оставаться совершенно вменяемым, неглупым, харизматическим мужиком, отцом троих детей, примерным семьянином, душой компании — и при этом вести себя как животное. Без всякого там вервольфовского перерождения, замещения личности а-ля мистер Хайд и прочей лабуды из арсенала кинохорроров. Не сходя, даже временно, с катушек. Не изменяя себе.